Фидеизм и наука

Это говорит не только о том, что магия — порождение бессилия человека перед природой и незнания им ее законов, но и о том, что она никогда не была тождественна первобытной «науке», не способствовала формированию представлений о детерминистической зависимости явлений природы. Ведь магия возникает и господствует в тех областях жизнедеятельности людей, где человек не видит никакой видимой закономерности, познав которую, он мог бы практически овладеть ею и тем самым победить случайность. Поэтому убеждение в детерминистической взаимосвязи природных явлений своими корнями уходит не в магию, а в разумную трудовую деятельность человека. Именно производственная деятельность, деятельность по изготовлению орудий труда прежде всего стала освобождаться от власти случайностей. Поэтому в орудийной деятельности сформировались представления о причине и следствии, о закономерности и необходимости. Уже разбивание ореха, по меткому выражению Ф. Энгельса, есть начало анализа, в том числе причинно-следственного: когда первобытный человек разбивал плод камнем, он получал наглядные чувственно-конкретные представления о причине и следствии. По мере усложнения технологии производства орудий труда, увеличения области их применения дальнейшее развитие получали и представления о причинно-следственных связях и детерминистических отношениях в мире. Повторяемость трудовых процессов и операций человека в конечном итоге привела его к пониманию закономерной связи причины и следствия, к убеждению, что в природе действуют определенные законы, связывающие предметы и явления, познав которые, он может достигать своих целей, не прибегая к помощи сверхъестественных сил. Многочисленные археологические и этнографические материалы убедительно доказывают, что только «благодаря деятельности человека и обосновывается представление о причинности, представление о том, что одно движение есть причина другого»[22].

Все те моменты в магии, которые некоторыми исследователями оцениваются как вклад в развитие знаний (например, принцип повторяемости явлений, на котором якобы основана магия), первобытные колдуны заимствовали из производственного опыта. Подлинная же роль магии в первобытном обществе состояла в том, что она препятствовала познанию реальных закономерностей природы, отнимая время и силы, необходимые для практической деятельности, наносила ущерб развитию последней, подменяя ее деятельностью ирреальной, иррациональной. Поэтому верные наблюдения над явлениями природы, рациональные технологические приемы производства, ведения хозяйства, лечения и т. д. развивались не благодаря магии, а вопреки ей, путем преодоления магических верований и действий.

Не изменилась роль магии и впоследствии, на более поздних этапах развития общества. На протяжении всей истории человечества магия выступала как сила, препятствующая познанию объективных законов мира. Буржуазные ученые, оценивающие роль магии иначе, совершают глубокую теоретическую ошибку, которая объясняется прежде всего тем, что они опираются в своих исследованиях на идеалистическую, метафизическую методологию. Дело в том, что в западной литературе сегодня стала модной тенденция иррационализации научного знания. Как уже говорилось, буржуазные авторы, будучи приверженцами традиций позитивистской философии, не замечают качественного отличия научного знания от обыденного сознания, от неопределенных форм знания, где слились в одно целое суеверия, здравый смысл и «проблески» научной мысли.

Подобное расширение содержания научного знания, непонимание его качественной специфики приводят к крайней релятивизации критериев научной рациональности. Это, в свою очередь, влечет за собой стирание всяких различий между наукой, с одной стороны, и магией, мифом, шаманизмом, с другой[23].

Понимая таким образом специфику научного знания, а вернее, отрицая ее, буржуазные исследователи включают в генезис науки историю человеческих заблуждений и суеверий, обращаются, исследуя происхождение науки, к магии и мистике. Обосновывая такой подход, они указывают на то, что в прошлом суеверие очень часто не отличалось от истины, одно принималось за другое. Так, английский историк Дж. Нидхэм оправдывает свой поиск истоков науки и научного мышления в магии тем, что «даже ранее Королевское общество (одна из первых научных организаций в Англии Нового времени. — А. Г.) нашло трудным провести демаркационную линию между наукой и тем, что мы сегодня называем магией». Свидетельством несомненного вклада магии в становление научного познания он считает тот факт, что в XVI столетии науку обычно называли «натуральной магией», что сам «Кеплер занимался астрологией и даже Ньютон был известен как «последний из магов»[24].