Фидель. Футбол. Фолкленды: латиноамериканский дневник

Но этой своей сегодняшней вселенской грустью уругвайские негры проникнутся много позже. А 18 июля 1830 года освобождению от бразильцев радуются не только уругвайские негры, но и уругвайские белые. Потому что в тот день повторного обретения независимости отделялся Уругвай уже не от заморской Испании, а от... соседей-бразильцев. Для Монтевидео они наконец превращаются из оккупантов в просто соседей-северян. Хотя, конечно, «северянин» в отношении бразильца — так только в Уругвае говорят. Так только для финнов русский — южанин.

С чего же это Бразилии так дался Уругвай? А достаточно взглянуть на карту. Уругвай — словно продолжение южных бразильских штатов, где сегодня базируются вечные соперники уругвайских «Пеньяроля» и «Насьоналя», именитые футбольные клубы из Порту-Алегре, Сан-Паулу и Рио-де-Жанейро. Но ещё и в дофутбольные времена у бразильцев так и тянулась рука прочертить стрелы на юг. Уж больно логично со всех точек зрения.

Тогда такие стрелы чертили бразильские военные, сегодня — бразильские экономисты. Чертят они хотя бы и стрелу супердороги, которая должна связать промышленные «гнёзда» Бразилии и Аргентины. Идеальный вариант — проложить дорогу максимально прямо. А значит, как раз через Уругвай срезать крюк через Ла-Плату и построить через неё мост до Буэнос-Айреса. На уругвайской стороне реки мост должен взметнуться из городка Колония-дель-Сакраменто. Сегодня это «задворки». Но в центре внимания Буэнос-Айреса и Рио-де-Жанейро они оказываются не впервые.

Сегодня это действительно сонное уругвайское захолустье. Но этот город только притворяется, что так и должно: чинно дремать в тени своего великого аргентинского соседа. Из Колонии как раз виднеются пики небоскрёбов Буэнос-Айреса, и, как вам расскажет любой неисправимый уругваец, построена аргентинская столица из камня, который добывался здесь, на этом берегу. Но стройка закончилась, и Колония осталась не у дел. Правда, потом добыча камня была налажена, уругвайцы решили было построить нечто грандиозное и на своём берегу. Кому-то в голову пришла в целом здравая бизнес-идея: построить под уругвайской Колонией стадион для запрещённой в Аргентине корриды. Пусть, мол, тугие кошельки из Буэнос-Айреса приезжают и тратят деньги на запрещённые у них забавы (примерно так, как сегодня китайцы приезжают через речку играть в рулетку в российский Благовещенск). И в Уругвае действительно построили целый стадион для аргентинцев. С тем, чтобы почти сразу закрыть: кровавую корриду, в свою очередь, запретило уругвайское правительство. Вот и стоит теперь этот стадион: брошенный и постепенно разваливающийся... Оправдает ли себя постройка нового супермоста? Как и всё в МЕРКОСУРе, этот проект обсуждают уже не одно десятилетие, и пока это — мечта о будущем.

А будущее — оно как воздух. Им не поторгуешь. Вот и зарабатывает пока уругвайская Колония не будущим, а прошлым, своей историей. А самая славная страница этого прошлого приходится на ту эпоху, когда город уже однажды был стратегическим перекрёстком. Именно от тех времён и осталась в центре «Кажже де лос Суспирос» уютная улица Вздохов. Именно на неё горожане первым делом и ведут всех своих гостей, объясняя, что улицу сохранили ровно такой, какой её проложили в колониальные времена, в XVI веке. Булыжная мостовая, одноэтажные домики и таблички с указателями улиц в виде живописных керамических панно. Только уж больно странные на этих панно надписи. Как будто с ошибками. Стоп! Так ведь это не испанский, а португальский! Так и есть. Потому что изначально Колония и строилась не испанцами, а португальцами. Это был их «заявочный столб» на берегу Ла-Платы.

В отличие от Испании и её колоний в Южной Америке, Португалия со своей колонией Бразилией со временем не разделились, а, наоборот, слились. Дело в том, что когда угроза наполеоновского вторжения нависла и над Португалией, её король бежал не к родственникам в Европе, а в свою крупнейшую колонию за океаном: в Бразилию, в Рио-де-Жанейро. Оттуда король и наблюдал, как в соседних «бесхозных» колониях Испании колонисты под шумок наполеоновских войн провозглашали свои страны независимыми. Португальцы разумно рассудили, что лучший способ бороться с таким опасным процессом — его возглавить. Придумывается своего рода «семейное предприятие», остроумный «холдинг», куда могут войти и метрополия Португалия, и колония Бразилия: когда Наполеон был повержен, в Португалию возвращается король, но не его сын. Дофин остаётся и возглавляет новую независимую Бразилию. И, естественно, не республику, а монархию.