Фидель. Футбол. Фолкленды: латиноамериканский дневник

Бразилия — страна большая. Поэтому провозглашают её уже не королевством, а целой империей. С имперскими же замашками. Они у всех империй одинаковы: поглощать соседей, которые, как кажется, не в состоянии сами собой управлять и, как выясняется, не в состоянии себя защитить. Тут Бразильская империя и вспомнила о «своём» форпосте на Ла-Плате, что в своё время заграбастала Испания, а теперь оказался в зоне, про которую можно сказать, что это «ни рыба ни мясо». Как только Уругвай оказался бесхозным, Бразилия «прикарманила» уже не только Колонию-дель-Сакраменто, но и всю эту землю. Тем более что это решало ещё одну задачу: подавить хотя бы в Уругвае вредные для бразильской монархии республиканские настроения.

Возможно, именно та оккупация большим и сильным соседом навеяла перманентное желание уругвайцев доказывать, что мал золотник, да дорог. Проявляется это даже в бытовых мелочах.

Народ уругвайцы маленький, но пафосный и изобретательный. Ну, например, где ещё сеть бензозаправок называется не как- нибудь, а Национальной администрацией по цементу, алкоголю и топливу? И где как не в Уругвае аббревиатура национальной авиакомпании ПЛУНА, с её всего-то восемью самолётами, расшифровывается как Первые уругвайские линии аэронавигации? Ни больше ни меньше!

Но ещё более пафосно звучит речь пилотов авиакомпании ПЛУНА, когда они летят в Монтевидео именно из Бразилии. В какой-то момент пилот по громкой связи начинает целую экскурсию и, в частности, гордо сообщает пассажирам, что наступил момент счастья: «Только что мы влетели в суверенное воздушное пространство Восточной Республики Уругвай». Это так уругвайцы доказывают сами себе и своим клиентам-бразильцам, что теперь Уругвай — страна независимая.

Кстати, всячески подчёркивается это и на границе, которая идёт по земле. Никакой колючей проволоки, вышек и контрольных полос там нет. Напротив, у разбросанных в полях пограничных камней можно фотографироваться с любой стороны. А часто граница вообще проходит по центральной улице очередной совместной зоны «свободной торговли», в какие со временем превратились пограничный город-магазин Чуй или, например, сросшиеся между собой уругвайский город Ривера и бразильский Сантана-до-Ливраменто. В таких городах границу переходишь десятки раз в день не глядя. И всё-таки даже там она выверена скрупулёзно, до метра и даже до сантиметра. Граница даже нанесена на мостовую: краской, а то и вмонтированной в асфальт металлической проволокой. Пусть даже и упирается такая проволока в очередную «стелу вечной дружбы», открытую таким-то очередным президентом Бразилии и таким-то Уругвая. Пусть даже говорят уругвайцы в таких городах не на испанском, а на немыслимом пограничном «суржике», наверное, самой вульгарной латыни под названием «портуньоль»: от португальского «португеш» и испанского «эспаньоль». Пусть и так, но уругвайцы всё равно е бразильцев не превращаются.

Доходит до анекдотов. При въезде в пограничный город Чуй спрашиваем у случайного прохожего-уругвайца:

— А где здесь рынок?

— Вам какой: уругвайский или бразильский?

— Ну давайте с бразильского начнём.

— Бразильский — это пять кварталов прямо, потом два квартала направо.

— А уругвайский?

— А уругвайского нет.

— А что вы тогда нам голову морочите?

— Ну я же уругваец! Должен был вас спросить, какую сторону города вы предпочитаете, их или нашу...

Сегодня всё это обернулось забавными шутками-прибаутками, но что же произошло в начале XIX века? Что тогда позволило Бразилии не просто вспомнить об Уругвае, а и суметь его заполучить? В чьё же «хозяйство» до этого входила будущая «малая родина» мирового футбола? Для того чтобы ответить на этот вопрос, для начала расскажу любимый уругвайский анекдот.

«Как создать уругвайца? Значит, берёшь колбу и начинаешь в ней замешивать разные иммигрантские крови. Самыми большими долями — испанскую и итальянскую. Но по капле — и еврейскую, и русскую, и армянскую, и английскую. А ещё добавляешь говнеца. Но с ним надо поосторожнее. Переложишь — и получится аргентинец».

Ох уж эти аргентинцы! Это их флаг — третий на картине Бланеса. Правда, аргентинский стяг на центральной площади Уругвая не сразу и выделишь: настолько схожи национальные цвета. С отличиями национальных цветов Аргентины и Уругвая вообще всегда будет много путаницы и недоразумений.

В тот самый отпуск в финской Кирьяккале к нам присоединились друзья, коллеги из Петербурга. Один из них, Владимир Бергарт, за год до этого отвечал за освещение чемпионата мира по футболу в Германии. И привёз оттуда майки сборных стран — чемпионов разных лет. В один из вечеров, когда мы жарили только что собранные в лесу подосиновики и только что пойманных в озере щук, он и его жена Татьяна и вышли к костру в этих майках. Как выяснилось, Татьяна была уверена, что её полосатая бело-голубая майка — уругвайская, а гладкая голубая майка её мужа — аргентинская. По идее, толкаясь от расцветки уругвайского и аргентинского флагов, логично. Хотя всё и наоборот [67].