Фигура легкого эпатажа

С тех пор он больше не делал Никите никаких замечаний, махнул на отпрыска рукой. А тот был страшно рад сложившейся ситуации — наконец-то отец перестал орать на весь зал:

— Никита, не сачкуй, выкладывайся по полной!

   Примерно через год после той беседы Леня начал подниматься вверх со скоростью ракеты. Оказавшись на одном международном турнире под номером «98», он неожиданно обыграл всех и поскакал вверх по позициям рейтинга. Вместе с победами пришли и деньги. Плохо одетого раньше Леньку стало не узнать. Парень устроил на лечение мать и бабку, сделал в квартире ремонт, приобрел дорогую иномарку. Затем на него посыпались рекламные контракты.

Как-то раз после тренировки Никита подошел к отцу и попросил:

— Па, дай на кино.

— Сколько тебе? — привычно спросил Андрей Максимович, вытаскивая кошелек.

— Ну… на билеты и буфет.

Андрей протянул купюру.

— Это мало, — скривился Никита.

— Больше нет, — ответил папа.

Слегка обозленный, Никита пошагал в раздевалку, где столкнулся с Ленькой, разговаривающим с кем-то по мобильному.

— Ща в банк заеду и сниму, — объяснял тот. — Тебе сколько? Десять тысяч? Чего? Рублей, долларов или евро?

Последняя фраза заставила Никиту окаменеть. В голове моментально возник вопрос: какое количество «бабок» на счету у Леньки, если он так легко сейчас говорит про доллары и евро? Небось не последнее снимет. А ведь сын алкоголички! Еще два года назад у Лени не имелось копеек на булочку, и Андрей Максимович кормил парня.

Пока Никита пытался справиться с собой, Леня сунул мобильник в сумку и начал, насвистывая, завязывать кроссовки.

— Перестань! — злясь по непонятной причине на парня, рявкнул Никита. — Денег не будет!

— Ничё, — засмеялся неконфликтный Леонид, — еще заработаю, только ж начал.

И тут Никиту словно обухом по голове ударили: деньги Ленька получил благодаря ракетке! Может, это вам покажется странным, но Никита, отлично знавший о доходах элиты теннисистов, впервые взглянул на занятия спортом именно с финансовой точки зрения. Естественно, парню хотелось иметь звонкую монету, но, с другой стороны, не слишком-то она и была нужна: одежду Никите покупали родители, они же кормили-поили подростка, и до сегодняшнего дня Никита был всем доволен. А сейчас он глянул на ухмыляющегося Леньку, бросил взгляд на его кошелек, набитый кредитными карточками, посмотрел на ключи от дорогущей иномарки и сообразил: то же самое могло быть и у него, у Никиты. Ленька, сын алкоголиков, которому никто ничего не подарил, сам все заработал, теперь раскатывает на роскошном джипе, а Никита ездит в метро, и ему ничего круче «десятки» не светит, да и то неизвестно, захочет ли отец приобретать сыну даже «Жигули». Ленька же сам себе хозяин! Почему до Никиты только сейчас дошла простая мысль о том, что он тоже способен заработать на крутую иномарку и золотую кредитку, непонятно.

Андрей Максимович неоднократно говорил сыну:

— Не балбесничай, я в твои годы землю копытом рыл, хотел из барака вылезти. Эх, кабы у меня твои условия были, заткнул бы всех за пояс! А то ведь приходилось вертеться, из штанов выпрыгивать, суетиться, ждать, авось заметят и начнут продвигать…

Только Никита пропускал отцовские слова и вздохи над головой, а теперь, услыхав ненароком разговор Лени, понял: господи, как просто, нужно лишь выиграть парочку-тройку турниров, и катайся на джипе. Ну ничего, Никите не так много лет, успеет поднапрячься и откусить шматок от счастья, Андрей Максимович еще пожалеет, что забросил сына, очень скоро папенька начнет смиренно просить у Никиты рублишки на обед, вот тогда и отольются кошке мышкины слезки. По какой причине отец сейчас усиленно поднимает Юру Левитина? Значит, сделал из Леньки звезду, теперь Юрку «зажигает»? А родной сын брошен, как бесперспективный… Ладно, Никита последнее время не особо старался, филонил, но кто виноват, что парень не понял необходимости упорных тренировок? Ясное дело, Андрей Максимович! Он тренер, вот и должен тянуть за уши подопечных, а не отшвыривать сына ради Левитина. Впервые в жизни в Никите взыграло честолюбие, да еще к нему примешалась жажда денег, крепко посыпанная солью обиды на отца.