Фигуры света

– А там будут трупы, как думаете?

Полли оборачивается, запирает за собой ворота.

– Трупы?

Алли видится призрачная публика, карикатурная, разваливающаяся на части толпа платьев наподобие тех, что собрались на лекцию миссис Батлер. На клумбе у мисс Джонсон вот-вот распустятся нарциссы.

Они идут по улице. Она выше Полли.

– Ну как это называется. Трупосечение.

– О нет. Вряд ли, Полли. Это же публичная лекция. И там будут дамы.

А бывали ли женщины в эдинбургских анатомических театрах? На столе – само собой, а среди публики? В книжках по анатомии, которые мама подарила ей на Рождество, все женщины нарисованы с широко раздвинутыми и отрезанными ногами, поперечный разрез проходит по середине бедра, даже когда речь идет о животе или полости груди.

– А, ну ладно.

Она искоса взглядывает на Полли, у которой осанка получше, чем у нее. Алли сутулится, говорит мама, ей нужно больше времени уделять физическим упражнениям.

– А ты хотела посмотреть на трупы?

– И да и нет. Внутри-то, наверное, у нас все то же самое, что и у животных, а животных я навидалась. В конце нашей улицы была скотобойня. Уж про требуху я все знаю.

Иллюстраторы учебников нарисовали вскрытые животы женщин – их матки – на всех стадиях беременности, показали, какими бывают зародыши – от трехмесячных куколок, в самый раз для кукольного домика, о котором так мечтает Мэй, до на удивление плотно утрамбованных младенцев, готовых появиться на свет и непонятно как выживших в этакой-то тесноте. Впрочем, те, что нарисованы в книжках, конечно, не выжили. Яичники похожи на раздвоенные ветки бука, растущего возле дома, а матка, шейка матки и влагалище – это ствол. Нет, наоборот. Корни должны быть запрятаны глубоко внутри, а плод пусть стремится к свету. Наверное. Ее передергивает.

– Вам нездоровится?

– Нет, все хорошо, Полли.

Им нужно перейти на другую сторону. Позади – кружевные салфетки для мебели, пальмы в горшках, ежемесячные журналы. Впереди, за закопченными окнами лавок, начинается край, где сточные воды подтапливают погреба, завшивленные люди спят на куче тряпья и каждый второй младенец не проживет и года.

Они переходят дорогу. У мальчишки-подметальщика вся голова в чирьях.

– Где ты живешь, Полли?

– У мисс Джонсон, где же еще. У меня на чердаке комната.

– Нет, где ты раньше жила? Когда была маленькой.

– В Уитингтоне. Отец работал на фабрике. Надзирателем, между прочим. А ваш?

Они огибают ползущую по мостовой струю нечистот.

– Он художник. И декоратор. Придумывает обои и занавески.

Полли морщит нос.

– Ну да, кто-то же должен это делать. Я про такое раньше и не думала.

* * *

Мимо нового университетского здания Алли ходила часто и не раз слышала, что думает папа по поводу его псевдоготических гаргулий и наверший. Стрит подавал проект на конкурс, отправил эскизы того, чего можно достичь при помощи местного кирпича и простой современной планировки, где нашлось бы место и просторным залам, и укромным уголкам, но проиграл вот этому мрачному уродству. Где-то здесь есть музей, куда их с Мэй обещали отвести и Обри, и папа, – когда-нибудь, когда у них будет время. У Обри времени больше, чем у папы.

Широкие ступени ведут к огромной деревянной двери под каменной аркой. Алли и Полли останавливаются, переглядываются. Мимо ходят мужчины.

– Нам сюда можно, – говорит Алли.

Она подбирает юбки – несмотря на то что ступеньки невысокие, а подол платья не прикрывает ботинок – и поднимается по лестнице. В огромную сводчатую дверь врезана прямоугольная дверца поменьше. Дверного молотка нет, и она берется за ручку и открывает дверь, хоть ей все равно кажется, что кто-то должен разрешить ей войти. Входить без приглашения – когда-нибудь этому все равно придется научиться. Заслышав позади шаги Полли, она переступает через порог. Каменный коридор вздымается над ней, будто собор. Сеть мозаичных плиток разбегается из-под ее пыльных ботинок по широкому проходу, который оканчивается деревянной лестницей. Свет пробивается сквозь узкие окна, прорезанные в пятидесяти футах от пола. Ей хочется развернуться и убежать обратно к свету, к угрюмой толчее улиц.

– Мисс Алли, – говорит Полли, и эхо разносит ее голос по коридору.

Под лестницей Алли замечает каморку с окошечком, в котором виднеется чья-то фигура. Она подходит к каморке. Окошко отодвигается, и привратник объясняет «мисс», куда идти; они вошли не в ту дверь, и теперь им надо или выйти и обойти здание, или в точности исполнить следующие указания: вверх по лестнице, после первой двери и не доходя до второй налево, потом по первой же лестнице, которая у них будет слева, спуститься вниз, потом по коридору и первая дверь справа после вторых двойных дверей, вы ее там сразу увидите, мисс. Теперь, когда она зашла так далеко, ей не хочется возвращаться обратно, да и лекция начнется только через пятнадцать минут.

– Идем, – говорит она Полли. – Это же целое приключение.