Филарет Московский

Утверждение о поражении России в Крымской войне выгодно было только антигосударственным силам внутри самой России и Герцену в Лондоне как удостоверение несостоятельности правящей монархии. На самом деле никакого поражения не было, если не считать взятия южной части Севастополя. Парижский мирный договор равноправен и не ущемляет ни чью сторону.

Мало того, более всех считал себя проигравшим народ Англии! Во время торжеств в Лондоне по случаю заключения мира люди шли с лозунгами о том, что война проиграна с позором. Англичане считали, что русская оборона уже трещала по всем швам, но свисток Небесного Судьи об окончании матча прозвучал за несколько секунд до победного гола при счете 1:1. (Футбол уже развивался, и в 1848 году появились первые записные правила.)

В России первым о том, что Европа не добилась победы, заявил Московский Златоуст. Через десять дней после выхода высочайшего манифеста об окончании войны митрополит Филарет встречал Александра II в Успенском соборе Московского Кремля с такой речью:

— Благочестивейший государь! К тебе очи наши и сердца, как прежде; тогда как не прежнее видим в твоем втором царском лете. Ты наследовал войну, упорную против нас и против мира; и даровал нам мир. Твоя правда и мужество не отказывались от войны; твое человеколюбие не отказалось от предложенного мира. Не победили России враги — ты победил вражду. Христианскою мыслию одушевлял ты войну; христианскою мыслию осуществляешь мир. Благодарно тебе Отечество, и чуждые отдают тебе справедливость и отдадут полнее, когда утихнут страсти. Крепко должны мы молить и молим Бога, чтобы благопоспешал тебе искусством и попечением уврачевать раны, без которых не могла быть война, чтобы, по слову пророка, правда и мир облобызались в державе твоей и чтобы плодом их было совершенное благоденствие.

Но всюду продолжали твердить о поражении России в войне. Филарет яростно спорил. «Неверно, — писал он своему другу Сергею Михайловичу Голицыну. — Англичане побеждены нами; и для французов невелико торжество, когда они от нескольких укреплений отбиты и только одно взяли… Они немало наказаны: их много погибло собственно от войны, много истреблено болезнями и бурями на море. Следственно правосудия не только ожидать должно в будущем, но частию оно уже явилось».

Новый император не переставал радовать Филарета. Впервые в жизни святитель чувствовал, что от представителя верховной власти исходит полноценное желание во всем или почти во всем следовать церковным установлениям. Царь Николай сам постился, но стол у него не был постным, ибо большинство придворных не считали посты необходимыми, беря в том пример с Европы. Об Александре Николаевиче Филарет в те дни Великого поста с удовольствием писал: «Стол у его величества постный, частию точно по уставу нынешнего воскресного дня, частию точно по уставу благовещенскому. Желательно, чтобы сим примером воспользовались многие, кому он нужен». Тогда же государь объявил Филарету, что будет восстанавливаться древний характер иконописания, и обратился с просьбой изготовить для него и императрицы достаточное количество икон по древнему изографическому уставу.

Каждый день нового царствования приносил радости. Находясь в Москве, 30 марта Александр II выступил перед московским дворянством с речью, в которой выразил надежду на отмену крепостного права в обозримом будущем. Многим это пришлось не по душе, другие вздохнули: «Наконец-то!»

Наконец-то был смещен со своего поста Нессельроде. К этому времени деятельность Горчакова, сумевшего в Вене добиться неучастия Австрии в войне против России, получила высшую оценку императора. Александр II наградил его орденом Святого Александра Невского, а 15 апреля 1856 года Александр Михайлович был назначен новым министром иностранных дел. Принимая должность, он сразу дал понять, что все силы приложит к тому, чтобы устранить итоги Парижского мира, вернуть России первенство в европейской дипломатии. Горчаков отныне всюду сопровождал Александра II во время его поездок к иностранным государям. Благодаря его дипломатическому гению Россия на протяжении многих лет имела возможность отдохнуть от войн, набраться сил, перевооружиться и окрепнуть настолько, чтобы затем провести весьма успешную кампанию в Туркестане, расширить свое влияние на Дальнем Востоке и в Китае, а в конце 1870-х разгромить Турцию в Балканской войне.

Уезжая из Москвы, государь назначил коронацию на август, и с этого времени Филарет с волнением готовился к грядущему важному событию — ведь на сей раз не на петербургского владыку будет возложена честь короновать императора, а на московского! Это тоже не могло не радовать. Государь дал понять, что хочет вернуть Москве ее былое древнее значение как православной столице государства Российского.

Определенное назначение получил и Филаретов друг Сергей Михайлович Голицын — его определили верховным маршалом коронации. То есть в Москве он стал главным, кто отвечал за все приготовления к торжественной церемонии. Выработку церемониала они проводили вместе — Голицын и Филарет.