Филарет Московский

Особой радостью наполнена была Пасха того года. Исчезли военные тревоги, впереди было царствование, обещавшее стать лучше предыдущих. В светлый вторник отмечался день рождения Александра II, и в Чудовом монастыре Московский Златоуст обращался к пастве своей:

— Еще раз обращаюсь к вам, нынешние ученики Христовы, чада Церкви апостольской, и к вашей совести, дабы она недремлющим оком рассмотрела, соответствует ли ваш воскресный день воскресному дню апостольскому. Действительно ли посвящено Христу ваше время, ваши мысли, ваши чувствования, ваши собеседования, ваша деятельность? Воспоминаете ли страдания и смерть Христову с умилением и благодарностию, как претерпенные за нас? Воспоминаете ли воскресение Христово не только с радостию для себя, но и с желанием подобной радости и спасения всем? Любовь ко Христу да одушевляет и да возвышает вашу радость. Любовь к миру да не превращает вашей радости в легкомысленное веселие. Впрочем, дух Христов не враг и человеческих благозаконных радостей. Так, Он благословляет нынешнюю радость нашу при воспоминании благословенного рождения благочестивейшего самодержца нашего.

В те дни почти незамеченной прошла смерть человека, коего Филарет четверть века назад стал первым оппонентом. За несколько часов до наступления праздника Пасхи на Ново-Басманной скончался Петр Яковлевич Чаадаев. Под влиянием Филарета жизнь его изменилась в лучшую сторону, он все больше открывал в себе христианина, говорил, что будущее человечество соединится именно в христианстве. Кончина его чем-то отдаленно напоминала гоголевскую. Чаадаев утратил аппетит, почти ничего не ел и с каждым днем стремительно состаривался. В свои шестьдесят два года он выглядел девяностолетним стариком. Перед смертью Петр Яковлевич вызвал священника, исповедался, хотел куда-то ехать, передумал и — умер. Говорят: если скончался на Пасху, это знак того, что прощен Господом…

А Москва от Пасхи до Успения жила одним — предвкушением торжеств коронации. Само событие было назначено на особенный день — воскресенье 26 августа, день святых мучеников Адриана и Наталии, праздник Сретения иконы Владимирской Божьей Матери в память об избавлении Москвы от Тамерлана. И это же — день Бородинской битвы.

Как и договаривались заранее, 14 августа, в канун праздника Успения Богородицы государь прибыл в Москву и по обычаю, заведенному Павлом I, поселился в Петровском путевом дворце. Впервые царь приехал по железной дороге и без особой помпы. А в Кремль были доставлены Большая и Малая короны, скипетр, держава, порфиры, коронные знаки ордена Андрея Первозванного, государственная печать, меч и знамя. Отпраздновав Успение и разговевшись после двухнедельного поста, в пятницу 17 августа Александр Николаевич в сопровождении семьи и свиты переехал из Петровского дворца в Кремль. На сей раз его шествие по Тверской улице отличалось пышностью, вся Москва звонила в колокола, гремели залпы орудий. Государь и его приближенные ехали верхом, императрица — в карете. У часовни Иверской иконы Божьей Матери царь спешился, царица покинула экипаж, все приложились к иконе и вошли в Кремль.

Более недели велись приготовления, отрабатывался весь сложный церемониал. Наконец наступил долгожданный день. Взвод кавалергардов выехал на Соборную площадь и выстроился по обе стороны паперти Успенского собора. Двадцать четыре камер-пажа и столько же пажей прошли следом, вступили в собор, чтобы затем ожидать окончания церемонии в Синодальной палате. Шестнадцать генерал-адъютантов вынесли балдахин, под которым шествовали император и императрица, и таким образом они подошли к Успенскому собору. Здесь уже стоял в ожидании митрополит Московский и Коломенский Филарет.

Все лето он старался не простужаться, и в письмах его почти нет ничего о болезнях, но за несколько дней до коронации он все-таки простыл, и когда теперь Московский Златоуст обратился с приветственной речью, можно себе представить, что он говорил так же, как незабвенный патриарх Алексий II в последние годы своей жизни, с трудом преодолевая хрипоту:

— Благочестивейший великий государь! Преимущественно велико твое настоящее пришествие. Да будет достойно его сретение. Тебя сопровождает Россия. Тебя встречает Церковь. Молитвою любви и надежды напутствует тебя Россия. С молитвою любви и надежды приемлет тебя Церковь. Столько молитв не проникнут ли в небо? Но кто достоин здесь благословить вход твой? — Первопрестольник сей церкви, за пять веков доныне предрекший славу царей на месте сем, святитель Петр, да станет пред нами, и, чрез его небесное благословение, благословение пренебесное да снидет на тебя, и с тобою на Россию.