Филипп Август

Незадолго до своего шестидесятилетия король Франции Людовик VII с тревогой обнаружил у себя первые симптомы прогрессирующего паралича. Поэтому весной 1179 года он решил поспешить с коронацией своего единственного сына Филиппа, которому было четырнадцать с половиной лет. В этом Людовик VII следовал примеру своих предшественников: короли-Капетинги не могли забыть, что их династия пришла к власти благодаря избранию, и не желали рисковать, опасаясь, что феодальная знать может резко вернуться к той практике выборов, которая позволила Гуго Капету взять верх над потомком Карла Великого в 987 году. Капетинги как нельзя лучше приспособили для своих интересов эту обязательную предварительную процедуру, приняв, в частности, серьезные меры предосторожности: избрание и коронацию преемника теперь проводили еще при жизни правящего короля. Разве Людовик VII не располагал, таким образом, самыми надежными средствами для того, чтобы возвести своего сына на престол? Однако требовалось еще выбрать удачный момент. Слишком поспешные, преждевременные действия могли привести к тому, что сын стал бы соперником отца в делах управления — и, напротив, слишком долгое промедление грозило осложнениями в случае внезапной смерти правящего государя. На протяжении двух столетий, за исключением лишь периода несовершеннолетия Филиппа I, каждому королю-Капетингу выпадала необычайная удача: иметь сына, годного по возрасту к управлению, обеспечить его избрание и коронацию в подходящее время, то есть незадолго до своей кончины, но при этом быть еще достаточно здоровым, чтобы не сталкиваться с противодействием на выборах, которые в итоге сводились к единодушному согласию прелатов и великих светских вассалов. Следует ли тут говорить лишь о счастливом стечении обстоятельств, которое будет повторяться еще не раз? Разве нельзя, в самом деле, предполагать наличие замечательной интуиции у лекарей той эпохи относительно неотвратимой участи своих пациентов?

Эпизод с избранием Филиппа хорошо высвечивает слабость короля Франции и, вместе с тем, его стремление не дать феодальным магнатам возможность выбирать из разных кандидатов. У Людовика VII не было даже достаточно просторного дворца, чтобы хорошо принять «выборщиков». Поэтому Морис де Сюлли, епископ Парижский, предоставил в распоряжение короля свою новую епископскую резиденцию. Там присутствовало мало прелатов, ибо третий Латеранский собор завершился совсем недавно, и возвращение соборных отцов растянулось на несколько месяцев. Тем не менее в собрании участвовали Гуго, настоятель аббатства Сен-Жермен-де-Пре, Этьен, настоятель аббатства Сент-Женевьев, а также некоторые другие церковнослужители высокого ранга. Информация о великих светских вассалах большей частью отсутствует. Известно, однако, что там находился Робер де Дрё, королевский брат.

Людовик VII сначала удалился в епископскую часовню, чтобы помолиться. Вернувшись в большой зал, он сказал, что просит у присутствующих совета и согласия, ибо намеревается назначить королем Франции своего сына Филиппа и короновать его в ближайший праздник Вознесения всеблаженной Девы Марии, то есть 15 августа 1179 года. Тогда все воскликнули, что они согласны, и хронист Ригор заключает: «На этом собрание закончилось». Очевидно, что это была лишь видимость выборов, но король мог теперь утверждать, что он спросил и получил согласие у своих главных вассалов[2].

Неудачный отказ от власти?

В последующие дни Людовик VII разослал прелатам, герцогам, графам и даже баронам королевства приглашения присутствовать на коронации в кафедральном Реймсском соборе. Король Англии, Генрих II, который недавно высадился в Виссане и находился во Фландрии в пору Пятидесятницы, тоже был извещен должным образом[3].

В начале августа король Франции, его сын и придворное окружение, включавшее в себя ближайших советников Людовика VII, видных администраторов, ответственных за дворцовое хозяйство, их слуг, а также прелатов и великих светских вассалов, находившихся тогда подле короля, выступили в путь в сторону Реймса.