Филипп IV Красивый. 1285–1314

Во время встречи в Пуатье были проведены прекрасные ораторские диспуты и тайные переговоры. Несмотря на успех Генеральных штатов, Филипп Красивый не смог заставить Папу отказаться от контроля над этим вопросом, равно как и не смог сделать четкого заявления о будущем использовании имущества Ордена. Не отказавшись, Климент V, верный своей линии поведения, предложил альтернативные решения, которые король отверг. Прежде чем занять какую-либо позицию, Климент V хотел сам выслушать тамплиеров. Филипп Красивый согласился, но поскольку папа не мог допросить всех тамплиеров, ему были посланы только тщательно отобранные и проинструктированные братья Ордена. Что касается высокопоставленных орденских лиц, то они все по счастливой случайности заболели и не смогли выехать за пределы Шинона. Климент V не дал себя обмануть и послал к ним двух кардиналов. Последние допрашивали Жака де Моле и его соратников, но в присутствии Ногаре и Плезиана. Как и следовало ожидать, пленники отказались от своих признаний. Однако Климент V действительно позаботился о том, чтобы Церковь в конечном итоге осудила тамплиеров, оставив их в королевских тюрьмах. И он разработал две отдельные, довольно сложные процедуры. Папские комиссии проведут тщательное расследование деятельности Ордена как религиозного учреждения. Епархиальные комиссии, возглавляемые епископами и состоящие из доминиканцев и францисканцев, будут судить людей. Управление имуществом Ордена должно было бы стать смешанным, как церковным, так и светским. Епархиальные комиссии функционировали по-разному, в зависимости от личности епископов-председателей и их близости к королевской власти! Вторжение чиновников короля мешало работе папских комиссий; бедняга Моле не осмеливался защищать Орден, потому что вновь столкнулся с Гийомом де Ногаре. И все же нашлись тамплиеры, достаточно смелые, чтобы заявить, что признания были получены от них под пытками или ложными обещаниями; что Орден невиновен в преступлениях, в которых его обвиняют. Вскоре их число увеличилось и даже приобрело тревожное значение. Архиепископ Санса, Филипп де Мариньи[325] (брат Ангеррана), выказал рвение; он приказал сжечь пятьдесят четыре членов Ордена как нераскаявшихся грешников. Другие исчезли безвестно. Вскоре члены комиссии были вынуждены прервать слушания: не осталось никого, кто мог бы свидетельствовать против лжи и преступлений людей короля.

V. Конец Ордена

Папская комиссия в Парижа отложила расследование на несколько месяцев: она хотела дать тамплиерам время прийти в себя и преодолеть свои страхи. Затем она возобновила свои заседания и вновь отобрала многочисленные показания. В какой степени они были искренними? Члены комиссии ничего не знали ни о давлении, оказанном Ногаре, Плезианом и другими, ни о суровом обращении, которому подвергались пленники, чаще всего ограниченные хлебом и водой, некоторые из них были закованы в кандалы, даже если они были больны, ни о пытках, которым их подвергали, следы и последствия которых они смогли увидеть, ни о моральных муках, которые испытывали эти несчастные люди, потерявшие свою честь. Задавая грамотно поставленные вопросы, они смогли выявить ложные показания и оценить несоответствие в численности тамплиеров: образованных братьев осталось мало; большинству из них была свойственна простота; некоторые были простаками без малейшего возвышения сердца и ума, только и умели, что сообщать жалкие сплетни. Но если бы подобное исследование было проведено среди госпитальеров или в других монастырях, было бы обнаружено такое же вырождение; члены комиссии знали об этом и сожалели. Прекратился век Святого Людовика, где религиозное рвение, по крайней мере, компенсировало недостаток образования. Они также знали, что Орден получил смертельный удар при падении Сен-Жан-д'Акр. За пятнадцать с лишним лет, прошедших с момента полной потери Иерусалимского королевства, Орден не смог перестроиться, найти новую цель, которая оправдала бы его существование, однако он продолжал набирать новых членов. И не интеллектуальная посредственность Жака де Моле, не его реверансы, не слабость его защиты не могли произвести благоприятное впечатление на комиссию. Возникал вопрос, почему именно этого человека рыцари-монахи выбрали своим главой. Было очевидно, что в Храме было много более героических и доблестных рыцарей, чем он.