Филипп IV Красивый. 1285–1314

Эдуард поспешил согласиться; вопреки всем надеждам, он вновь обретал герцогство, которое не смог защитить. Он женился на Маргарите, и два маленьких принца были обручены. В то же время грозный Уильям Уоллес[116], объявил себя заместителем Джона Баллиоля и регентом Шотландии, и возглавил сопротивление английской оккупации. Таким образом, арбитраж Папы был выгоден Эдуарду. Со своей стороны Филипп Красивый, хоть и проявлял понятное недовольство,  не был особенно огорчен тем, что лишился  английских владений во Франции. Поскольку английский король цинично оставил своего союзника Ги де Дампьера на произвол судьбы, это открывало перспективу быстрого и легкого завоевания великолепного графства Фландрия. Два короля договорились, что каждый из них будет удерживать занятую им территорию до заключения мира. Филипп удерживал три четверти Гиени! С тех пор он воздерживался от отправки помощи своим шотландским союзникам: несчастный Уоллес был разбит при Фалкирке, предан суду и казнен. Что касается Эдуарда, то он воздержался от поддержки Дампьера, своего друга, поскольку тот больше не мог быть ему полезен! Мирный договор был подписан в Монтрейе в следующем году. В результате этого Эдуарду была возвращена вся Гиень, кроме Бордо.

Таким образом, столько усилий, боли и затрат привели к прежнему положению вещей. Это был плохой результат для гордого короля Франции! Однако у Филиппа Красивого никогда не было проекта уничтожения английской державы или присвоения Англии себе. Он хотел ослабить Эдуарда, чтобы аннексировать Гиень. В конечном итоге он потерпел неудачу по вине Бонифация VIII, хотя и одержал несколько побед. В любом случае, франко-английское противостояние было лишь прологом к фламандской войне.

IV. Король, который ныне царствует

Филиппу Красивому было тогда тридцать два года. Он правил уже пятнадцать лет. Он, несомненно, был величайшим правителем Европы, бесконечно богаче и могущественнее германского императора. Хронист Барбарино был поражен тем, что такой великий король отваживается почти в одиночку прогуливаться по улицам Парижа и что он не посчитал уроном для своей чести, когда приветствовал трех "ribauds"[117], как будто они были знатными сеньорами! Но итальянец судил по обычаям, соблюдаемым подестами[118] его страны. Он не знал, что эти парижские прогулки были частью капетинской традиции: рабочие, купцы, буржуа, нищие и просто зеваки в столице — все они терлись о плечи Филиппа Августа и Святого Людовика и приветствовали их, когда они проходили мимо. Эти прямые контакты поддерживали добрую дружбу между жителями Парижа и их королями. При необходимости они пробуждали рвение. И все же, был ли Филипп Красивый популярен в этот период своего правления? Был ли он любим? То, что его уважали, несомненно; привязанность парижан была такова, что они предпочитали обвинять королевских советников в проступках и несправедливостях, чтобы очистить имя государя. Однако Филипп Красивый был слишком скуп на слова, чтобы очаровать толпу и сократить расстояние, отделявшее его от бедняка. Более того, он уже потребовал слишком много финансовых жертв и разрушил слишком много приобретенных привычек, чтобы избежать критики и не вызвать недовольства. Несомненно, парижане были довольны тем, что ими управляет такая твердая рука. Однако им было интересно, как далеко зайдут требования молодого короля.

Дворяне не приняли его в свои сердца. Чтобы убедиться в этом, достаточно перечитать эти несколько строк из "Записок" Жуанвиля[119]: "Пусть государь, который ныне царствует, остерегается; он избежал больших опасностей; пусть он исправит свои проступки так, чтобы Бог не поразил жестоко его и то, что принадлежит ему".