Филипп IV Красивый. 1285–1314

Он также добился от епископов отлучения непокорных. Decima не освобождали прелатов, аббатов и клириков от сотых и пятидесятых. Вклад церковников "в общую оборону" должен был быть санкционирован папой в соответствии с каноническим правом. Поэтому неудивительно, что Филипп вступил в конфликт со Святым Престолом. Как бы ни было велико понимание пап по отношению к Франции, рано или поздно Бонифацию VIII пришлось выступить против произвола Филиппа и попытаться положить конец тому, что церковь считала ограблением. Однако мы увидим, что борьба между Бонифацием и королем Франции имела гораздо более серьезную и глубокую подоплеку, чем предоставление decima.

Часть третья. Папа Римский

I. Целестин V

Чтобы понять истинные причины конфликта между Филиппом Красивым и Бонифацием VIII, необходимо вернуться на несколько веков назад. Церковь пришла на смену Римской империи после ее распада. Папы считались верховными правителями Западной империи, теократическими владыками, в которой короли были лишь помощниками. Духовная и мирская власть теперь были соединены в одном лице. Короли, царствующие только на основании разрешения от пап-кесарей, могли быть смещены как простые чиновники. Но римские понтифики не имели материальных ресурсов для осуществление такой непомерной власти. Решение было найдено, когда Карл Великий[124] восстановил Западную империю[125] и короновался в Риме. Мы знаем, как после его смерти империя была раздроблена и сведена к нулю при последних Каролингах. Тогда папы решили, что могут использовать Священную Римскую империю[126] как временный меч, чтобы навязывать свои приговоры королям. Но власть германских императоров, не наследственных, а избранных, оставалась скорее номинальной, чем реальной. Она никогда не осуществлялась над королевством Франция. Непрекращающаяся борьба с Гогенштауфенами показала шаткость системы. Теократические притязания пап были ослаблены и не заслуживали доверия. Однако Святой Престол не мог заставить себя отказаться от своих претензий на всеобщее господство. Следует признать, что на протяжении большей части тринадцатого века признавалось право пап вмешиваться во взаимоотношения государей. К сожалению, в зависимости от характера понтификов, их настроений и страстей, римский империализм вмешивался во внутренние проблемы государств. Эти выступления чаще всего выливались в чрезмерное, даже нестерпимое рвение по защите национальных церкви от так называемых посягательств светской власти. Это был предлог для более жесткого контроля над королями и, в конечном счете, для подчинения их римской курии. Это был также способ отъема значительной части их дохода.

Что касается Франции, то ситуация была сложной. Ее монархи, утверждая, что имеют божественное право, признавали себя "наместниками" Папы Римского, но утверждали, что отвечают за свои действия только перед Богом. Прелаты и аббаты, владея обширными вотчинами, включенными в феодальную систему, были одновременно вассалами короля на местном уровне и подчинялись власти Святого Престола на духовном уровне. Двусмысленность этой ситуации породила особый дух, который мы для удобства будем называть "галликанизмом". Французское духовенство, охотно признавая духовную власть Папы, оспаривало его мирское всемогущество и признавало только одного светского лидера — короля. Вряд ли нужно говорить, что короли Франции в большей или меньшей степени поощряли и защищали эту относительную независимость. В результате духовенство было удалено от иностранного влияния, которое могло политизировать его в случае кризиса и под прикрытием религии. Конфликты происходили часто, несмотря на (часто корыстную) благосклонность пап к Капетингам и (не менее корыстную) преданность последних к первым. Они были решены путем компромисса. В прошлом епископы избирались населением своей епархии; теперь они избираются членами капитулов, созданных при кафедральных церквях. Короли контролировали эти выборы, хотя и не влияли на них! Святой Престол пытался навязать прямые назначения на должности из Рима; но согласился лишь одобрять выборы за наличные деньги.