Философия

После продолжительных поисков, наконец, набрели мы на штаб К., к которому были у нас бумаги и куда следовало явиться. День кончался. Красный диск солнца, налитый кровью, падал за плоские крыши домов. С ближнего минарета доносилось задушевное пение муэдзина и долго висло над грязными улицами.

Илья Зданевич

IV [364]

Будущий историк падения Эрзерума едва ли добудет правду: его источники – ненадёжный материал; пышный слог, неточности в месте и во времени, географическая путаница делают их сборниками безыдейных отрывков; уже теперь, две недели спустя, корреспондент, лишь сличая документы на месте, лишь опрашивая участников, находит под маской небылиц прекрасный замысел генерала Толилова, смелый и строгий, как «Бессмертная партия»[365], неумолимо выполненный солдатами; – думалось ночью в тесном каземате форта Чобан-Дэдэ после вечернего чтения памятных книжек и донесений. Земляной пол без подстилки мало располагал ко сну, а турецкий кот, мурлыкая, бродивший по спящим офицерам, поминутно спугивал дремоту.

Поздно в окно вполз рассвет. На дворе белёсый снег, мгла словно под Петроградом. Ветер, кутаясь в бумазею, выдувает серые бусы, и пляшут над сумасшедшим откосом ноги-невидимки. За ночь замёл следы егоза, запорошил стволы осиротелых орудий. С вала, как сквозь мутное стекло, видны окрестности: к югу хребет Палан-Токена, разрубленный проходами в Текман, и купол Гюлли-Тэпеси, ближе «Верблюжья Шея» и сёла Пуси-Дэре, Чифтлик и Пертик, на востоке весь Пасын и Хасан-Кала, внизу у входа в Туйское ущелье форт Долан-Гяз, селения Беюк и Кучук-Туй. Выше деревушки Мамуд-Эффенди-Коми ущелье раздваивается на восточное Ай-Дэреси и северное Чингенэрлер-Дэреси. За Кучук-Туем чернобокая высота Кузукей-Тэпеси, над Ай-Дэреси кряжи Мах-Оглу, предгорья Карга-Базара. К северу от Чобан-Дэдэ до форта Тафта восемь километров пересечённой, но мало укреплённой местности – гор Кюней-Тэпеси, узкого водораздела Аракса и Евфрата: всего три километра пути от Чингенэрлер-Дэреси до Кешкского ущелья, огибающего «Гробовую» гору и у форта Тафта выходящего в теснину Гюрджи-Богаза – «Грузинского прохода», к воротам в эрзерумскую равнину – Ову.

План операции заключался в прорыве мало укреплённых гор Кюней-Тэпеси, пока остальные части демонстрировали штурм фортов. С 28 января наша тяжёлая артиллерия из деревушек Пертика и Чобан-Дэдэ начала обстрел Дэве-Боюна. Лётчики корректировали стрельбу и бросали бомбы. Две фотографии отважного М., чей аппарат не раз вредили турки, свидетельствуют о работе снарядов. На первой форт Чобан-Дэдэ до обстрела – белый, оснеженный, на второй после – чёрный от попаданий, разворотивших землю. Неприятель отвечал слабо, усиливая огонь на закате, когда солнце нам жгло глаза. К вечеру 29-го форт Долан-Гяз прекратил огонь. В одиннадцатом часу полк А., прежде дравшийся под Азаб-Ксеб, двинулся к укреплению от запада из Беюк-Туя. На рассвете форт был окружён и взят штурмом; в плен попало 90 аскеров при трёх офицерах. С утра турки сосредоточили огонь на Долан-Гяз, но слабость их батарей и положение форта в мёртвом для Чобан-Дэдэ пространстве позволили двум ротам полка А. высидеть до конца и отбить контратаки.