Философия энтропии. Негэнтропийная перспектива

Итак, в кратком временном промежутке, идеологическая мобилизация может уменьшить энтропию, но в длительной временной перспективе она только повышает энтропию (т. к. «чрезвычайное положение» не может длиться слишком долго). Рыночный эгоизм, правда, постоянен, но и он энтропийный, т. к. в лучшем случае рассеивает энергию, а в худшем – приводит к мировым войнам.

Теоретически и/или доктринально, система может просуществовать гораздо дольше: отсылкой собственной энтропии к более сложным открытым космическим системам, но рано или поздно она упрется в онтологические границы на том или ином уровне.

Экономический ключ

Утверждение Маркса, что совокупная история до сегодняшнего дня на самом деле история классовой борьбы, имплицитно свидетельствует о том, в какой степени богатство является перераспределенной, а не добавленной энергией. Хотя об энтропии речи не шло, Маркс показал, как она уничтожает социальную ткань любого организма, построенного на классовых основах. Классовое общество как таковое, а особенно его развитые виды, переворачивает все вверх дном, устанавливая свои законы: минутные кратковременные развлечения важнее долговременных (вечных) ценностей; наличие рабов, услуг и выгоды важнее людей, а неконтролируемое и массовое потребление важнее творческой деятельности и подлинных человеческих потребностей. Такое общество по природе своей энтропийно[54].

Маркс утверждал, что при любой идеологии люди и их отношения поставлены с ног на голову, как в camera obscura. Идеологию он справедливо понимал и как образ мышления, и как образ жизни. Из перспективы отчужденной действительности она видится адекватным мышлением (как сознательное или бессознательное действие за счет status quo). Однако, из перспективы потенциальной, но нереализованной аутентичной действительности, идеология оказывается ложным мышлением, сознательным или бессознательным действием против человеческой самореализации. Отчужденный человек живет в мире энтропии, у него нет будущего – т. е. нет подлинного будущего, качественно отличающегося от настоящего.

В общественно-экономическом плане необходимо упростить жизнь, освобождая ее от потребительских вызовов. Важно иметь в виду, что экономическая энергия до некоторой степени относительна, зависит от контекста, и в какой-то момент, даже если она невелика, может привести к исключительным творческим результатам, в то время как в других обстоятельствах исключительное потребление энергии приводит к деструкции. Поэтому успех некой экономической системы следовало бы измерять не показателями ВВП, а количеством общего здоровья общества (единства физического, экономического, морального, эмоциально-общественного и духовного благосостояния) и потребления (из которого следует вычесть вред, нанесенный культурному и природному богатству цивилизации и здоровью).

Чем меньше страдания и принудительной работы, тем больше пространства для духовного наслаждения/удовлетворения и свободы. Чем меньше навязанных соревнований, тем больше продуктивной энергии. Брутто национальным вредом можно назвать брутто продукции энтропии, которую следует вычесть из брутто национальной производительности, если мы действительно хотим посмотреть на вещи объективно, даже без учета энтропии в рамках более широких систем, чем планетарные.

Энтропия направит инвестиции к гибели, если не обеспечить и не вложить дополнительную энергию в виде стратегии, работы и предварительных расчетов, связанных с долговременным существованием, а инвестиции эту дополнительную энергию в глобальном плане обычно не включают. Подобно любому феномену в универсуме, экономика – это котел энергетических конверсий, в ней действует принцип энтропии, перманентных нарушений, которые можно скорректировать только с большим трудом и огромными затратами энергии. Богатство можно создать только внесистемными вливаниями материи, энергии и информации.

Фаустовский дух, тяготеющий к неумеренному потреблению и конформизму, фаворизирует техническо-технологическое, рационально-эмпирическое знание. Снижение качества среды обитания, финансовые катастрофы, безработица, усиление криминала, моральная дезориентация и прочие деструктивные процессы современного мира это постоянно подтверждают. Организация сегодняшнего глобального общества стимулирует бессмысленную работу, а нет большей энтропии, чем пустая трата времени и энергии[55].

Общественные институты генерируют производство знаний, но это производство строго контролируется и употребляется во зло. Такое идеологизированное и опосредованное знание выполняет функцию социальной энтропии – притеснения, доминирования, подчинения, неконтролируемых социальных различий. В таких обстоятельствах человек удаляется от своих подлинных потребностей, заигрывает с политическими и экономическими центрами власти, становится на службу большого капитала, извращая моральные стандарты и разрывая и без того слабые связующие силы эмансипации и единства.