Философия энтропии. Негэнтропийная перспектива

Правда, на высших уровнях экономическая мысль может синтезировать некоторые аргументы в пользу экологических принципов. Для решения проблем иногда предлагается междисциплинарное описание экономических процессов, связанных с физической реальностью. Эта позиция приемлема только в том случае, если «междисциплинарную работу» понимать как эвфемизм радикальной философской критики существующего порядка. Экономика, противопоставленная энтропии, гораздо приемлемее экономики с постоянным количеством людей, их потребностей, энергии и материала, для поддержания желаемого уровня которых требуется минимальная активность, самый незначительный обмен материи и энергии, т. е. где путь от начальной стадии производства до конечной стадии потребностей самый краткий – где рождаемость на нуле, и где инвестиции равны амортизации (правда, мы сегодня далеки даже от такого положения вещей). Чтобы экономика стала негэнтропийной, она должна быть выше экономики в рамках заданных биофизических границ. Она должна стать образом жизни свободного и эмансипированного человека-борца против любой энтропии.

Уменьшение социальных различий – негэнтропийный процесс. Но если бы социальные различия были упразднены полностью и безоговорочно декретом или силой, если бы социальное равенство достигло совершенства во всех деталях, то была бы утеряна мотивация любого инвестирования дополнительной энергии, способной сыграть общественно конструктивную роль. Без какой бы то ни было конкуренции идей движение общественной энергии пришло бы к недопустимому равновесию, тем самым потеряв свою силу. Здесь требуется особая осторожность: нестабильное равновесие должно базироваться не на принципах рынка, а на принципах социальной ответственности (значит, прежде всего, на конструктивных, негэнтропийных началах). Если некие группы людей должны затрачивать экономически неоправданно большую долю энергии и времени на выживание, не удовлетворяя при этом своих основных потребностей, то энтропия в обществе не искоренена, даже если коллектив способен функционировать долгосрочно.

Чтобы мыслить философски (содержательно и претенциозно), человек должен уметь рассуждать об экономике, как сельский житель (скромно и пунктуально). Чтобы стать в метафизическом плане сложнее, человеку необходимо стать проще в материальном плане. Сложность является предпосылкой креативности, а простота – предпосылкой адаптивности. Цивилизация приближается к негэнтропийному пути, если она одновременно адаптивна и креативна. Оптимальная адаптивность обеспечивает минимальные затраты энергии при максимальной производительности в сфере материального обмена, тогда как в сфере духовного обмена подобную производительность обеспечивает оптимальная креативность. В материальном плане экономичность имеет свои границы, но в духовном плане их нет. Долговременное, истинное преодоление объективации приводит к взлету на качественно новый уровень существования, к созданию энергии добавленной, а не размененной. Прорыв в направлении радикальной, глубинной негэнтропии осуществляется благодаря духовной креативности при адекватном стечении материальных обстоятельств.

Адам Смит, разбиравшийся в области рыночной экономики, был убежден, что за периодом роста должен следовать долговременный период стагнации. Джон Стюарт Милль также предупреждал, что рост в конечном итоге ведет к стационарному состоянию капитала и богатства и что такая фаза будет прогрессом по сравнению с предыдущей. Это вовсе не подразумевает неизбежность стагнации в человеческом совершенствовании. Напротив, пространство для духовного, морального и социального прогресса будет только расширяться, утверждает Милль. Когда человеческий разум не должен будет тратить драгоценную энергию на борьбу с конкуренцией на денежно-рыночных основах, вероятность улучшения на всех уровнях повысится.

Джон Мейнард Кейнс признает, что алчность, ростовщичество и любовь к деньгам – отвратительные пороки, которым, ради экономического процветания, приносят в жертву вещи более значительные и постоянные. Возможно, настанет день, – пишет Кейнс, – когда экономические проблемы (как средства) будут занимать скромное место в нашей жизни, а арена разума и сердца будет занята субстанциальными потребностями человека. Правда, экономика формирует не только экономическое мироощущение человека, но и эмоциональное, ценностное, метафизическое и любое другое восприятие, поэтому трудно представить себе потребительское общество, в котором значительное множество людей перешло бы от средств к целям.