Философия красоты

Эгинеев и самому себе боялся признаться, насколько сильно задела его та встреча. Не труп в ванной, не бокал с остатками шампанского, не хмурая и прямолинейная Революция Олеговна, не хныкающая Леля, а именно Николас Аронов с его домом, домоправительницей и «Бентли» в гараже.

Теперь Кэнчээри знал, что у Великого и Прекрасного в гараже стоит именно «Бентли» тысяча девятьсот тридцать четвертого года выпуска, стоимостью… Насчет стоимости версии расходились, но однозначно, машина стоила больше чем целый выводок стандартных «Мерседесов». К слову, «Мерседес» тоже имелся, ибо раритетный «Бентли» Аронов любил, берег и крайне редко выводил из гаража.

Наверное, если бы кто-то заглянул в душу, ну или хотя бы в мысли капитана Эгинеева, этот некто был бы изрядно удивлен той жадностью, с которой Кэнчээри Ивакович копался в чужой жизни. Иногда ему было стыдно, но гораздо чаще – интересно, он чувствовал себя ученым, что вот-вот приблизится к разгадке величайшей тайны, или, если быть точнее, ответит на самый главный вопрос жизни. Как получилось, что Аронов стал Ароновым.

Дом, деньги, авто – это следствие, но следствие чего? Почему у одних получается разбогатеть на своем таланте, а у других нет? Почему картину одних продают с аукциона «Сотби», а другие всю жизнь торчат на Арбате. В таланте ли дело? В удаче? В умении работать? Или в чем-то совершенно другом, неком знаке судьбы, предопределении, которое выделяет одного человека в ущерб прочим. Аронов своего рода классический пример талантливого человека, который сумел воспользоваться собственным талантом.

Порой Эгинеев тайно мечтал, что когда-нибудь… не скоро, когда уйдет на пенсию, уедет на дачу, где засеет все ненавистные грядки с помидорами травой, отремонтирует причал на местном озерце, будет рыбачить и … писать книгу. Не про себя, не про Аронова, а про людей в целом, про то, какими они бывают, чего хотят, к чему стремятся, и что из этого получается. Собственная мечта казалась слегка наивной и даже глуповатой, но Эгинееву нравилась.

Приятно мечтать о значимом.

Верочкина свадьба отгремела, отгуляла, пронеслась всполошенной стаей полупьяных родственников, бело-розовым платьем, кислым шампанским да веселыми криками «Горько». Весело гуляли, два дня, хотя Верочка осталась недовольна. Ей хотелось скромного, с претензией на элегантность и аристократизм вечера, а вышло иначе. У жениха имелось большое количество родственников, а у родственников собственные представления относительно «правильной свадьбы».

В общем, злость за сорванные планы – Верочка терпеть не могла, когда что-то шло не так, как ей бы хотелось – она вымещала на Эгинееве. Ну а на ком же еще, новых родственников любить положено, а Эгинеев до сих пор не нашел вариант размена квартиры.

Говоря по правде, Эгинеев давно уже не искал вариантов – чересчур нереальным оказалось разменять их квартиру на две да без доплаты, да чтобы новые находились в хороших районах – во всяком случае Верочкина, да чтобы дома не старые, чтобы ни с канализацией, ни с водопроводом проблем не было, чтобы этаж не ниже третьего и не выше шестого, чтобы… Количество Верочкиных «чтобы» зашкаливало, и Эгинеев трусливо понадеялся, что после свадьбы квартирные проблемы лягут на плечи новоявленного супруга, но Верочка решила проблему иначе, и в квартире появился еще один жилец.

Сергей Николаевич Выхляев – ах, зовите меня просто Серж, мы же с вами теперь родственники – работал менеджером в довольно известной японской фирме, в душе был художником, о людях ценил по тому факту, читали ли они Мураками, а также обожал жареные котлеты и запихивал грязные носки под диван. Не очень-то вежливо, особенно учитывая, что на диване приходилось спать Эгинееву.

Заниматься разменом квартиры Серж не собирался, равно как и увозить молодую супругу к себе. Квартира-то у Сержа имелась, но по словам последнего, была прочно оккупирована родителями.

– Жить нужно отдельно! – Заявил Серж, водружая на стол свой ноутбук. Верочкиным журналом пришлось перекочевать на кухню, а любимые нарды Эгинеев вообще вынужден был убрать в шкаф. Не ссорится же с родственником из-за пустяков.

Зато ноутбук Сержа открыл новые возможности. В Интернете обнаружилось такое количество информации о Аронове, что Кэнчээри даже слегка растерялся. А потом ничего, освоился.

Досье на Аронова росло, но ясности не прибавлялось. С компаньоном его дело обстояло еще туманнее, про Лехина писали мало, как-то неохотно, словно отдавали дань вежливости, дескать, имеется такой, работает в «л’Этуали», дела ведет, но на этом все. Верочка объяснила, что такая предвзятость – не предвзятость вовсе, а Лехин просто редко на публике появляется, в презентациях-выставках-проектах всяких не участвует, в скандальные истории не влипает, а сидит себе тихо и деньги считает. Скучное занятие, скучный человек. У него даже кличка скучная: Банкир.

Больше всего Эгинеева интересовали два момента: во-первых, так ли все гладко в чертовой «л’Этуали», как говорила Верочка. Во-вторых, откуда они взялись, такие дружные и талантливые.