Философия красоты

И снова вечер. По вечерам мне особенно плохо, таблетки не помогают, и я физически чувствую, как ускользает время, минута за минутой, день за днем, вечер за вечером. Господи, на что я потратил жизнь? На пустую погоню за богатством и славой, на то, чтобы забыть свой долг перед умершими и живыми, на собственную трусость. У меня было столько возможностей рассчитаться за Августу, но я пугливо отворачивался, отговариваясь библейской фразой.

Не судите и не судимы будете.

И я не судил. Не судил, не упрекал, не помнил. Жил, как жилось, и даже временами был счастлив. Теперь мне нестерпимо стыдно за это счастье, ибо сама возможность испытывать радость уже была предательством по отношению к тебе. Знаю, ты бы не одобрила вечный траур, как не одобряешь, наверное, и мои нынешние действия. Но тешу себя надеждой, что когда-нибудь ты поймешь: я не могу умереть, оставив его победителем. Как просто, правда? Побеждает не тот, кто умнее, сильнее, хитрее, а тот, кто жив. В этой борьбе я заранее обречен на проигрыш, но в моих силах сделать его победу горькой.

Не волнуйся, Августа, я никогда не причиню зла невиновным, я не мститель, но судья, и ищу не мести, но справедливости.

Почему ты больше не снишься мне, Августа? От таблеток в голове туман, может быть, именно туман виноват в том, что сны превратились в измятые, липкие куски памяти, этакий компот из воспоминаний, эмоций и кошмаров.

Я был рыбой, но тонул в вязкой воде. Я был птицей, но разбивался о твердое небо и звезды острыми шипами полосовали руки. Я был слепцом в мире без звука и глухим в царстве тьмы. Я искал тебя, Августа. Пожалуйста, вернись. Я хочу быть с тобой, скажи, пообещай, что ты ждешь меня. Именно меня, а не его, он недостоин, Августа, он предал тебя, а я…

Я тоже предал. Мы все тебя предали. Мы все тебя убили.

Снова руки сочатся кровью. Алые капли проступают сквозь кожу и сбиваются в маленькие темные ручьи. Это не больно, но страшно. Самое плохое, что никто, ни один человек, кроме меня, не видит ни капель, ни ручьев, ни темных язвенных провалов на моих ладонях. Это знак, знак доля меня одного.

Или галлюцинации? Врач говорит, что при моей болезни возможны галлюцинации. Я не верю. Я уже никому не верю.

Химера

Вечер закончился не так, как хотелось бы, несмотря на разговор и уверения Ник-Ника, что все в порядке, давешняя ссора не шла из головы. Та девушка, она ведь такая красивая, неужели к ней возможно привыкнуть? А я? Что я буду делать, когда Аронов решит, что ко мне привыкли? Куда мне тогда деваться? Обратно в подземелье?

Заснула я на рассвете, собственная квартира казалась склепом, а кровать – постаментом, на который гроб ставят. С учетом предсказаний Айши – сочетание очень удачное. И сны снились соответствующие.