Читаем Философия науки полностью

По Куну, научные революции приводят к несоизмеримости теорий, хотя новая парадигма, новая теория может вобрать в себя некоторые из элементов старой теории, например, определенные символические обобщения, формулы. Однако эти новые элементы переделываются, меняется смысл, содержание теоретических понятий. Согласно Куну физическое содержание эйнштейновских понятий никоим образом не тождественно со значением ньютоновских понятий, хотя и называются они одинаково. Ньютоновская масса сохраняется, эйнштейновская может превращаться в энергию. Только при низких относительных скоростях обе величины могут быть измерены одним и тем же способом, по даже тогда они не могут быть представлены одинаково. Несоизмеримость теорий означает, что между старыми и новыми теориями нельзя установить отношение логического следования. Иными словами, логическая преемственность в развитии научного знания ставится под вопрос, процесс развития научного познания становится сугубо дискретным. Подвергается сомнению также кумулятивистская идея о том, что новая теория включает в себя в качестве частного случая старую; так, например, интерпретировалось отношение между теориями Эйнштейна и Ньютона.

Под натиском критических замечаний Кун несколько ослабил свой тезис о несоизмеримости теорий, отмечая важность фактора преемственности для развития науки. Кун пишет, что после научной революции множество старых измерений и операций становятся нецелесообразными и заменяются, соответственно, другими. Нельзя применять одни и те же проверочные операции как к кислороду, так и к дефлогистированному воздуху. Но изменения подобного рода никогда не бывают всеобщими. Чтобы ученый после революции ни увидел, он все еще смотрит на тот же самый мир. Более того, значительная часть языкового аппарата, как и большая часть лабораторных инструментов, все еще остаются такими же, какими они были до научной революции, хотя ученый может начать использовать их по-новому. В результате наука после периода революции всегда включает множество тех же самых операций, осуществляемых теми же самыми инструментами, и описывает объекты в тех же самых терминах, как и в дореволюционный период.


3.4. КОНЦЕПЦИЯ К. ПОППЕРА


Концепция Поппера, особенно ранняя, близка неопозитивизму, хотя он сам подвергал его критике. В отличие от неопозитивизма Поп-пер в качестве основной рассматривает проблему роста знания и, прежде всего, логические вопросы формирования, проверки и смены научных теорий. "Центральной проблемой теории познания всегда была и остается проблема роста знания", - утверждает он. Кроме того, в отличие от неопозитивистского принципа верификации Поппер выдвигает идею фальсификации в качестве критерия демаркации научных и ненаучных положений. Согласно критерию фальсификации к научным положениям относятся только те, которые могут быть опровергнуты посредством критического анализа, сопоставления с другими эмпирическими или теоретическими утверждениями. Поппер подчеркивает, что теория, которую нельзя опровергнуть каким бы то ни было постижимым событием, ненаучна. Неопровержимость - не достоинство теории (как часто думают), но порок. В частности, такого рода теории формулируются метафизикой: она ненаучна, так как ее положения в сравнении с утверждениями экспериментальных наук невозможно опровергнуть опытными данными или наблюдениями. Однако в отличие от логического позитивизма Поппер не считает метафизику бессмысленной: "Ошибочно проводить демаркационную границу между наукой и метафизикой так, чтобы исключить метафизику из осмысленного языка как бессмысленную". Будучи важнейшим элементом общего процесса развития познания, метафизика не может быть отделена и противопоставлена культуре, науке. В силу этого не имеет смысла, согласно Попперу, поиск особого философского метода, направленного на создание условий для точности значений. Поппер пишет, что философы столь же свободны в использовании любого метода поиска истины, как и все другие люди. Нет метода, специфичного только для философии. Философия применяет "единый метод любой рациональной дискуссии", состоящий в критике теорий, обсуждении проблем выявлении ошибок: такая философская установка характеризуется Поппером как критический рационализм.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Этика Спинозы как метафизика морали
Этика Спинозы как метафизика морали

В своем исследовании автор доказывает, что моральная доктрина Спинозы, изложенная им в его главном сочинении «Этика», представляет собой пример соединения общефилософского взгляда на мир с детальным анализом феноменов нравственной жизни человека. Реализованный в практической философии Спинозы синтез этики и метафизики предполагает, что определяющим и превалирующим в моральном дискурсе является учение о первичных основаниях бытия. Именно метафизика выстраивает ценностную иерархию универсума и определяет его основные мировоззренческие приоритеты; она же конструирует и телеологию моральной жизни. Автор данного исследования предлагает неординарное прочтение натуралистической доктрины Спинозы, показывая, что фигурирующая здесь «естественная» установка человеческого разума всякий раз использует некоторый методологический «оператор», соответствующий тому или иному конкретному контексту. При анализе фундаментальных тем этической доктрины Спинозы автор книги вводит понятие «онтологического априори». В работе использован материал основных философских произведений Спинозы, а также подробно анализируются некоторые значимые письма великого моралиста. Она опирается на многочисленные современные исследования творческого наследия Спинозы в западной и отечественной историко-философской науке.

Аслан Гусаевич Гаджикурбанов

Философия / Образование и наука
Очерки античного символизма и мифологии
Очерки античного символизма и мифологии

Вышедшие в 1930 году «Очерки античного символизма и мифологии» — предпоследняя книга знаменитого лосевского восьмикнижия 20–х годов — переиздаются впервые. Мизерный тираж первого издания и, конечно, последовавшие после ареста А. Ф. Лосева в том же, 30–м, году резкие изменения в его жизненной и научной судьбе сделали эту книгу практически недоступной читателю. А между тем эта книга во многом ключевая: после «Очерков…» поздний Лосев, несомненно, будет читаться иначе. Хорошо знакомые по поздним лосевским работам темы предстают здесь в новой для читателя тональности и в новом смысловом контексте. Нисколько не отступая от свойственного другим работам восьмикнижия строгого логически–дискурсивного метода, в «Очерках…» Лосев не просто акснологически более откровенен, он здесь страстен и пристрастен. Проникающая сила этой страстности такова, что благодаря ей вырисовывается неизменная в течение всей жизни лосевская позиция. Позиция эта, в чем, быть может, сомневался читатель поздних работ, но в чем не может не убедиться всякий читатель «Очерков…», основана прежде всего на религиозных взглядах Лосева. Богословие и есть тот новый смысловой контекст, в который обрамлены здесь все привычные лосевские темы. И здесь же, как контраст — и тоже впервые, если не считать «Диалектику мифа» — читатель услышит голос Лосева — «политолога» (если пользоваться современной терминологией). Конечно, богословие и социология далеко не исчерпывают содержание «Очерков…», и не во всех входящих в книгу разделах они являются предметом исследования, но, так как ни одна другая лосевская книга не дает столь прямого повода для обсуждения этих двух аспектов [...]Что касается центральной темы «Очерков…» — платонизма, то он, во–первых, имманентно присутствует в самой теологической позиции Лосева, во многом формируя ее."Платонизм в Зазеркалье XX века, или вниз по лестнице, ведущей вверх" Л. А. ГоготишвилиИсходник электронной версии: А.Ф.Лосев - [Соч. в 9-и томах, т.2] Очерки античного символизма и мифологииИздательство «Мысль»Москва 1993

Алексей Федорович Лосев

Философия / Образование и наука