Философия саудаде

Но, поскольку, как заметил великий писатель XVII века, от саудаде неотъемлем «аппетит союза», оно также объемлет или содержит «необходимость соединения чужого с суидаде и, если возможно, свести чужое к суидаде», сделав так, чтобы, в некотором роде, предмет саудаде представал как созерцающее себя саудаде по себе самому, а не как просто созерцание саудаде.

Саудаде – это, однако, не обладание чужим или объединяющим слиянием одного в другом, потому что, если бы это было так, оно бы не было саудаде.

Движение, актом которого является саудаде, нельзя назвать чисто двойственным, оно не происходит между своим и чужим, а наоборот, предстает как тройственное движение, включая в себя третий элемент, который Пиняранда Гомеш, по примеру Леонарду Куимбры, считает универсальным, объединяющим элементом уникальности своего и чужого как в плане мышления, так и в плане чувства или движения саудаде[112].

Такому пониманию саудаде Пиняранда Гомеш находит подтверждение в доктринах Жуана Феррейры[113], Рамона Пинейро[114] и Жуакина де Карваль[115], когда они воспринимают его как «одинокое состояние человека, пребывающего в отношениях» или «чувство единственности человека» или когда понимают, что «познание саудаде не может быть безличным».

Любое из этих трех утверждений означает признание того, что только человек имеет возможность или способность к саудаде, это же следует и из мысли о том, что способность к саудаде является дискурсивной и только человеку дано передать реальность бытия свойству знания, и саудаде является свойством уникального существа. Фактически если в своей уникальности сущее пребывает в отсутствии Существа, то в саудаде уникальность знает, что Существо отсутствует; таким образом саудаде, следовательно, является сознанием или знанием «уникальности»[116].

Здесь важно подумать, как осуществляется познание себя, в котором саудаде присутствует как чувство, имея в виду, что хотя это в том числе и чувство знания, оно не исчерпывает знания и не совпадает с ним полностью.

На этот вопрос стремится ответить португальский мыслитель, совпадая здесь с галисийским философом и говоря, что саудаде означает «чувствование самого себя» в отсутствии присутствия другого, и этот акт, реальный или просто возможный, включает в себя переживание и сознание. И если первое ограничивается областью чувств, второе подразумевает уже знание чего-то в переживании, результатом чего является вопрос о том, кто чувствует, где чувствует, то есть это чувство необходимо предполагает знание мое обо мне, что означает, что в своем измерении как чувства саудаде предполагает определенный вид познания.

Если неоспоримо, что саудаде – это чувство, надо при анализе его выделять два неравноценных уровня: тот, на котором саудаде является чувством, имеющим отношение к вещам, частям или частным аспектам, и тот, на котором чувство имеет более высокую ценность, ибо является универсальным и в этой мере, хотя оно и родилось в области интуиции, оно способно адаптировать ее к требованиям разума, делая так, что саудаде, как писал Антониу Диаш де Магальяйнш, «привнося рефлексию в духовную сущность человека, не переводит его в логический и идеалистический субъективизм чистой имманентности»[117].

Как отмечалось выше, саудаде – это динамика, ибо, если вначале это саудаде по «я», далее происходит познание этого «я», а через него – познание другими других «я». Так, если в первый момент своей феноменологии саудаде предстает как акт в себе, то потом путем движения, ему присущего, «я» объективируется в полной коммуникации, в тройном процессе – «я» в себе, «я» в другом, другой в себе, что означает целостную и универсальную коммуникацию между «индивидуальностями»[118].

Здесь Пиняранда Гомеш замечает, что, хотя саудаде является диалектическим, это не синтез, а тезис, которому соответствует, благодаря апозиции, оппозиции, экспозиции и импозиции, саудаде о другом или чужое. Но это чужое, которое является таковым относительно саудаде о другом, само по себе является саудаде и представляет собой антитезис и, благодаря заключенному в нем контрасту, познается саудаде.

В этом диалектическом процессе движения саудаде синтез создается отношениями между суидаде или знанием о себе самом и о другом, но такой синтез оказывается еще одним саудаде, тем, что, по словам самого мыслителя, «фиксирует или объемлет сущность, определенную диалектической конфронтацией саудаде в плане природы и […], в частности, человеческой природы»[119].

Эта диалектика саудаде и чужого сходится в синтезе, в котором, однако, саудаде не уничтожается, но в котором необходимость, сокрытая в саудаде и в чужом, приводит к свободе, позволяющей обеим этим сущностям соединиться, что, согласно мыслителю, показывает значительность, которую в такой диалектике приобретает изменчивость присутствия и отсутствия.