Философия саудаде

Уважаемый мэтр Коимбрского университета и старый друг и поклонник Тейшейры де Пашкуайша, Жуакин де Карвалью (1892–1958) был, наряду с ним, одним из тех, кто возродил философский интерес к саудаде в начале второй половины XX века, когда, к удивлению некоторых, представил на XIII лузо-испанском конгрессе по прогрессу наук, проходившем в Лиссабоне в 1950 г., новаторский и продуманный доклад о Проблематике саудаде и через два года опубликовал в Философском журнале, директором которого являлся, «набросок изучения» Элементов, составляющих сознание саудаде, в котором попытался затронуть некоторые фундаментальные проблемы, названные в первой работе.

В то время как различные, но сходящиеся друг с другом пути, проложенные метафизическими размышлениями о саудаде в Португалии наших дней, исходят из рефлексии Пашкуайша и Леонарду, относящейся к 10-м и 20-м годам прошлого века, можно сказать, что в этих двух кратких очерках Жуакина де Карвалью находятся истоки другой актуальной линии нашей философии саудаде, концентрирующейся на изучении его феноменологии и анализе элементов сознания саудаде, и авторы, занимающиеся этими вопросами, являются учениками коимбрского мэтра, ссылающимися, прямо или опосредованно, на намеченные им исследования мышления или на проблематику, выявленную им.

Заявив, что его намерением является изучение «проблематики, содержащейся в саудаде, и его соответствующего филологического значения», Жуакин де Карвалью начал свое исследование с констатации факта, что вплоть до его дней большинство работ на тему саудаде концентрировались на трех вопросах: филологическом изучении происхождения и семантики слова саудаде, определении общего или частного смысла соответствующего понятия и оценке моральных и социальных последствий саудосистского отношения к жизни.

Если относительно первого вопроса исследование профессора-эрудита ограничилось регистрацией заключений, преобладающих среди филологов относительно происхождения слова и его изменений на протяжении времени, то относительно второго, с четко философским смыслом, он не колебался в утверждении о том, что саудаде – «это психическое событие, которое может произойти в духе любого человеческого существа», событие, которое, будучи частью эмоциональной жизни, является одним из способов, которыми существо каждого отвечает или реагирует на окружающий мир или ситуацию, в которой находится. Отсюда мысль о том, что каждый человек подвержен саудаде, и о том, что только человек может чувствовать саудаде, ибо оно не может быть присуще Богу, так как он не может ощущать настоящее как потерю благ, которыми пользовался в прошлом, так же как саудаде не может испытываться животным, ибо соответствующая психика ограничивается областью чувств и тем, что ей представлено в ее конкретной единичности.

Стремясь усилить эту свою позицию в смысле признания универсальности чувства саудаде, Жуакин де Карвалью замечал, что любое сознательное и преходящее существо способно установить ценностную связь между состоянием, в котором находится, и ситуацией, в которой оно было раньше, или осознать ее как приятный или неприятный поворот в потоке собственного существования.

Ответив на первый, чисто философский вопрос, вызванный саудаде, великий историк португальской культуры решил, что его исследование должно пройти через феноменологическое описание сознания саудаде, ибо, чтобы дойти до определения саудаде и достигнуть познания томимого саудаде существа и эйдоса саудаде, необходимо предшествующее знание того, что такое «быть преисполненным саудаде». Так что феноменология саудаде позволила определить компоненты акта саудаде, которые для Жуакина де Карвалью сводились к отказу, к чувству изоляции, к желанию отсутствующих благ, когда-то бывших у человека, и к печали, которая делала возможным констатацию намеренности саудаде или намеренного коррелята сознания саудаде, то есть «общения сознания с другими сознаниями или другими существами или отсутствующим состоянием».

На самом деле, в саудаде всегда чувствуется сознание чего-то отсутствующего, чье присутствие является желанным, так как в нем происходит «представление нынешнего состояния или ситуации, нежелательных или не самых приятных, и воспроизведение известных по прошлым опытам состояний, ситуаций, предметов или существ, которые хотелось бы воскресить с живой привязанностью и чувством общности». Если так, то, по его мнению, саудаде нельзя идентифицировать или путать с платоновским воспоминанием, ибо тот, кто испытывает саудаде, стоит не перед безличным и объективным миром идей и форм, безразличных к аффектам и универсально ценным, а перед своим личным и живым миром, эмоционально значимым для него[139].