Философия саудаде

Анализ, которому Кабанильяс подвергает саудаде как чувство, вдохновляющее галисийский романтизм, который, согласно поэту, является более жизненным, чем литературным или просто литературой, приводит к выделению в нем двух уровней или двух измерений, первого метафизического, мистического или религиозного плана, и второго – более земного, любовного. Прибегнув к форме поэтического выражения, будущий автор Самоса определил первое измерение следующим образом: «Когда белая голубка Святого Грааля, вестница божественной Надежды, сходит с сияющих небес, чтобы возобновить чудо, она приходит, также полная желания и нетерпения, чтобы приглушить на земле, где источает в молчании источник воспоминаний, свой вечный оплот возрождения и сотворения», заключая, что это и есть мистическое и чудесное значение саудаде.

С другой стороны, иная форма или измерение чувства саудаде – это «сила Воспоминания, создающаяся на досуге, и творческая и боевая сила Надежды, возвышенные временем», в котором «Прошлое и Будущее, Побуждение и Желание, породнившиеся в религиозном порыве, идут по берегам Тайны в поисках чего-то, находящегося за пределами забот сердца и головы». И поэт продолжает, в том же тоне лирического красноречия, весьма напоминающего текст Леонарду в Тайне или в работе О саудаде, определяя чувство саудаде как «алчность к далекому, предчувствие приближающегося, тоску по утраченному благу, воспоминание о свете, который прикоснулся к нам в тумане сна, тревогу в разгаре, беспокойство, которое борется, чтобы раскрыть крылья и уйти в голубизну»[157].

Это предложенное великим галисийским лириком видение саудаде очень близко к тем, которые в то же самое время были предложены Леонарду и Пашкуайшем, ибо Кабанильяс признает, что Воспоминание, или Память, и Желание, или Надежда, являются двумя основными элементами, из которых состоит саудаде как в плане понимания одного и другого, так и в метафизическом и трансцендентальном измерении, которое он им придает.

Для великого поэта Звездной ночи (1926) саудосистское воспоминание является не просто пассивной памятью об ушедших людях, событиях, состояниях или чувствах, а памятью творческой или изобретательной, которая освобождает «события от ветхой материи, очищая их от земного мусора, чтобы их очистить от земной глины и изменить или преобразовать их в сияющее видение, в лучащуюся Красоту», так же как желание или надежда, «облачая их в голубое», поднимает их в пространстве, облекая их в Бесконечность и Вечность.

Таким образом, саудосистские воспоминание и надежда приобретают трансцендентальное, если не божественное измерение или сущность, так как для Кабанильяса в саудаде есть «непобедимая сила воспоминания» и чаяние божественной надежды, так как, поскольку Бог – это вечная надежда людей, было бы естественно, чтобы саудаде было затронуто божественной добродетелью и считалось поэтому «божественным саудаде», так как оно – «самое благородное детище» этой самой надежды.

Стремясь выделить то, что отличает галисийское саудаде от португальского, поэт-философ замечает, что если португальское является мессианским и связано нерушимыми узами с себаштианизмом и верованиями в Сокрытого короля, то галисийское – это саудаде по земле, ибо галисиец чувствует саудаде по «матери-земле, очагу, зеленой лужайке, облачному небу, мелкому дождю, деревенскому колоколу, темным оливковым деревьям, старой стене, покрытой куманикой, темному от каштановых деревьев лесу, луне, которая восходит за сосняком»[158].

Но рядом с этим первым и немедленным теллурическим саудаде есть еще две более возвышенные формы чувства саудаде, которые Кабанильяс назвал соответственно саудаде по расе и саудаде по родине, соответственно первое – желанию будущего Рая, подпитываемого воспоминанием о потерянном Рае, а второе – «саудаде искупления», порожденному двумя другими как Святой Дух этой новой Троицы[159].

Рафаэль Диесте

Через несколько лет после того, как Леонарду Куимбра публично выразил свою креационистскую философию саудаде, в Галисии возникло два новых ее проявления, благодаря медику Роберто Новоа Сантосу и молодому писателю Рафаэлю Диесте (1899–1981), который стал известен после небольшого сборника рассказов Из архивов Трасно (1926), сделавшего его классиком современной галисийской прозы.