Философия современной мусульманской реформации

Юридическая мысль в реформаторской системе М. Абдо достигает своей политической кульминации в критике деспотизма. Это – не столько дань традициям политических и идеологических воззрений, сколько результат пристального всматривания в историю, глубокого изучения опыта наций, юридической мысли и философии права. В связи с этим Абдо высказывает следующую мысль: «Если наблюдать за небесным миром с его планетами, звёздами и спутниками, а затем обратиться к земному миру с его растениями и животными, мы увидим, что для каждого вида существует закон, определяющий ход его существования. И доказано, что стоит какому-либо из них отклониться от этого закона, как он будет обречён божественной силой на исчезновение»[352]. В этом – обоснование необходимости закона (человеческого), основанного на естественном подходе. Мудрецы и пророки, пишет Абдо, всегда настаивали, что закон необходим для поддержания существования. «В того, кто выйдет за грани этих истин, божественная сила пошлёт стрелы, которые не пролетят мимо цели»[353]. Вывод заключается в том, что «закон – секрет жизни, основа благополучия наций. Если нация хочет возродить свою славу, ей следует непременно восстановить главенство закона, чтобы воссоздать то, что разрушено высокомерием и развратом»[354].

Достижение кульминации исламской политической мысли через обоснование и утверждение идеи верховенства закона и права является оборотной стороной осознания важности этой идеи для самосозидания. Отсюда – органичное увязывание идеи закона и права с реальной историей наций. Абдо опирается на общефилософскую идею, согласно которой «истинным законодателем является состояние наций»[355]. При этом он использует опыт наций вообще и французской нации в частности. В практике послереволюционной Франции Абдо усматривает пример воплощения этой идеи, полагая, что её развитие в ту эпоху предопределялось «не влиятельными лицами, а простыми людьми». Более того, он говорит: «Подлинный закон – это закон, разработанный согласно общественному мнению»[356]; «лучшие законы выстраиваются на общественном мнении нации», «базируются на принципах совещательное™». Но совещательность приносит успех лишь тогда, «когда совещаются люди, объединенные мнением, которое делает их принадлежащими к одному кругу»[357]. С другой стороны, Абдо пишет: «Кто торопится с каким-либо делом, время для которого ещё не настало, наказывается тем, что не достигает успеха». Смысл этого высказывания – в осознании того, что не следует копировать традицию, в том числе в области права, даже если эта традиция даёт идеальный образ абстрактной свободы, но основывается на неполном видении и узких интересах. В конечном счёте закон отражает не только опыт наций, но и степень осознания ими своих непосредственных жизненных интересов. Абдо настаивает на том, что необходимо начать с законов, постоянно расширять сферу их применения, взращивать их в сердцах и умах людей, опираясь на специфический опыт народа[358].

Эволюция реформаторской философии М. Абдо приводит его к формулированию идеи, которую можно назвать идеей либерального духа. Одним из свидетельств неявной трансформации служит выпущенная им в конце жизни книга «Трактат о единобожии», в которую он включил целый ряд своих лекций. В этом произведении мы видим первые признаки подчинения идеи единобожия реформаторскому видению, освобождение её от политических подходов с их специфическими критериями. Трудно сказать, насколько отчётливым это стремление представлялось самому автору, однако с учётом его реформаторской логики, умеренности его идей и его личности можно допустить, что понимание было достаточно чётким. Кроме того, это прослеживается в его воспитательной, педагогической и культурной деятельности при практическом отсутствии деятельности политической. Мудрость не означает отрицания или отсутствия политического сознания, не синонимична политической индифферентности. Скорее она означает ориентирование реформаторской идеи на обоснование крупных парадигм, способных заложить прочные основы подлинной реформы. Сила политического духа Мухаммеда Абдо просматривается вплоть до его последних дней – например, в «Письме из тюрьмы» и «Письме Толстому», написанных в 1904 г., незадолго до смерти.