Философия современной мусульманской реформации

В «Письме из тюрьмы» мы видим свободную, сильную, высоконравственную личность, противостоящую порокам современной эпохи сердцем, исполненным противоречиями бытия, и всё же сопереживающую этой эпохе и всему, что в ней присутствует. В этом произведении наглядно отразилось скрытое беспокойство автора. Его разум и совесть обеспокоены серьезнейшими противоречиями. Абдо ведёт психологическую, рассудочную и духовную борьбу против самого себя и других, против общества с его ценностями, против государства с его политической системой, против настоящего и будущего. Описывая собственное состояние, он говорит о том, что живёт в условиях, когда «мрак смуты настолько сгустился, что закостенел, окаменел. Камни его поднялись из центра Земли кверху, положили преграду между Востоком и Западом, распространились до обоих полюсов и сделали каменными сердца людей»[359]. Это состояние Мухаммеда Абдо можно назвать «прекрасным отчаянием».

Абдо бросал вызов своей эпохе и своим современникам, вскрывая их внутреннюю пустоту, стремясь пробудить в них мужество, живую свободную волю. В разрушительных тенденциях своего века он видел угрозу человеческой активности, совести, человеколюбию, закону и правде[360]. Перед лицом катастрофы, грозящей великой реформаторской идее и её носителям, души обычно сжимаются в пружину, человек ощущает себя «жертвой», которую необходимо принести ради того, чтобы заложить духовный, нравственный и рациональный фундамент перемен.

В письме Льву Толстому, написанном незадолго до смерти, Абдо по сути воспроизводит содержание реформаторской идеи вызова как идеи гуманистической и необходимой. Значимость этого послания – не только в его содержании, но и в том, что оно направлено мусульманским имамом христианскому литератору, в поведении, мыслях и гуманистических устремлениях которого Абдо видел пример для подражания. Абдо пишет, что, хотя не знаком с Л.Н. Толстым лично, это не помешало ему познакомиться с его духом. Он даёт высокую оценку позиции Л.Н. Толстого, сражающегося против религиозного обскурантизма и возвращающего религию к её первоистокам, к «истинному единобожию». «Как Вы направляли умы словом, – пишет Абдо Толстому, – так направляли Вы делом к решимости и активности». «Лучшая награда, которую Вы получили за свои труды, советы и наставления – то, что они назвали «отлучением», «отстранением», То, как поступили с Вами церковные первоиерархи – не что иное, как объявленное ими во всеуслышание признание того, что Вы не принадлежите к числу заблудших. Благодарите же Бога за то, что они отлучили Вас словом, как Вы отлучились от их воззрений и дел»[361].

Итоговые позиции Мухаммеда Абдо отразили его личный опыт, его глубокую индивидуальность, всё то, что отличало его теоретическое и практическое творчество. Это можно заметить в его неполной автобиографии, которая заключает в себе символический образ прерванной реформаторской мысли с её либеральным духом. Она свидетельствует о возможности обоснования «исламской светскости», всего того, что формирует необходимую базу для накопления исторической мудрости в отношении к себе и к возможным переменам таким образом, чтобы эта мудрость впитала в себя нектар национального опыта. И если идея во многом гипотетична, то гипотетичность не делает её нереальной. О том, что в этой гипотезе присутствует вероятность реализации, свидетельствует историческая эволюция реформаторской идеи и её печальный конец, связанный со слабостью её влияния и отчуждением её последующими идейными течениями.

Мухаммед Абдо приступил к написанию автобиографии, поскольку видел ценность её как исторического опыта, а не как дань традиции нравственно-психологического наблюдения за собой. В ней он увидел отражение критического разума и исторический урок. Задачу самокритики, принуждения себя к стойкому, терпеливому противостоянию вызовам преходящего времени во имя созидания реальной истории Абдо считал великой задачей, вдохновляющей человека на труд. Критический подход к самому себе привёл его к осознанию двух крупных проблем, которые постоянно стоят перед человечеством и во имя разрешения которых он возвышал свой голос. Одна из них – освобождение мысли от оков традиции. Здесь он предлагал опираться на шесть основных принципов: понимать религию следует так, как её понимали предки до возникновения расхождений вокруг неё; нужно обращаться к первоистокам знания; знание даётся человеку через разум; задача религии заключается в том, чтобы сохранять гуманистическое мироустройство; религия – союзница науки и, следовательно, надо исследовать тайны вселенной; следует уважать твёрдые истины и опираться на них в ходе воспитания и исправления человека. Всё, что Абдо хотел сказать по этому поводу и что не успел завершить, он вложил в краткое изречение, отражающее его тревогу за судьбу реформаторской идеи. В своей автобиографии Абдо написал: «Во всех своих взглядах на общество и государство я не был имамом, которому следуют, или начальником, которому подчиняются. Я только лишь призывал»[362].