Философия современной мусульманской реформации

Мухаммед Абдо не намеревался обосновать новую богословско-философскую идеологию. Он хотел воссоздать калам таким образом, чтобы извлечь из его теоретического наследия дополнительную энергию, способствующую усилению реформаторских позиций. Такая задача просматривается в подчёркивании практической значимости науки для координации и согласования разума и веры. Он указывает на присущий былым временам антагонизм между устремлённостью разума к знанию и религиозной обязанностью придерживаться определённых убеждений и «приближать их к сердцам». Но антагонизм исчезает, если вложить его в рамки истинно исламской общей идеи, которая заключается в изыскании умеренного соотношения между рациональным и передаваемым через традицию, между разумом и установлениями веры, между преданием и рассудочным постижением, которое ислам возвёл в ранг идеала. Возврат к идеалу – теоретическая и практическая задача, достигаемая путём перестройки науки калама.

Обосновывая свою мысль, Мухаммед Абдо опирается на идею, что Коран пошёл по пути, отличному от направленности предшествовавших ему «священных» книг. Абдо утверждает, что Коран следует принять не только потому, что в нём содержатся те или иные положения, но потому, что он «установил призыв, доказал, обратился к несогласным с убедительными аргументами, обратился к разуму, пробудил мысль, изъяснил систему миров с их очевидным разуму совершенством, потребовал от умов приложить усилия, дабы прийти к глубокой убежденности»[365].

Мухаммед Абдо пытался соединить предание и постижение, то, что дошло от предков, и то, что постигается разумом, в единое целое таким образом, чтобы сочетать призыв к монотеизму с его доказательным обоснованием, основывающимся на созерцании гармонии мира. Именно в этом Абдо видит оптимальный путь к достижению убеждённости, то есть в усвоении истины такой, какая она есть. В своём подходе он обнаруживает «братание разума с религией, впервые наблюдаемое в священной книге». Этот вывод согласуется с тем, к чему пришли различные направления и школы исламской мысли, которые в большинстве своём не отрицали права разума на доказательное подтверждение постулатов веры и указывали на необходимость рационального подтверждения.

Мухаммед Абдо был приверженцем того направления в исламе, сторонники которого утверждают, что некоторые религиозные вопросы не могут быть уяснены без помощи разума. В число таких вопросов он включает знание о существовании Бога и значение пророческой миссии, те вопросы, которые он разбирает в «Трактате о единобожии». Он ввёл мир потустороннего и историю, включая историю догматическую, в сферу рационального постижения. Более того, он склоняется к подходу, сформировавшемуся в истории прежней исламской мысли, согласно которому религия не несёт в себе ничего такого, что не может быть воспринято и понято разумом[366]. Религия должна возвратиться в пределы рационального постижения, то есть самые сложные вопросы веры должны быть доступны человеческому разуму. Такой подход обосновывал рациональную умеренность ислама и соответствовал его общей направленности. Абдо отвергает традиции и методы радикальных течений, имевших место в истории ислама. В этих традициях он видит отход от истинного ислама, сводя своё отношение к нему в следующей фразе: «Фанатики вышли за пределы веры во имя веры»[367]. Абдо приводит соответствующие примеры, большую часть которых он связывает с такими крайними шиитскими течениями, как сабаиты, исмаилиты и батиниты. В частности, он указывает на школы, признающие воплощение божества в человеке, отрицающие загробную жизнь, позволяющие себе давать слишком вольное символико-аллегорическое толкование Корана и сунны, утверждающие, что всё внешнее, явное в священных текстах имеет некий тайный, эзотерический смысл. Суждения Абдо по этому поводу носят несколько поверхностный характер, что и понятно, если учесть традиции салафитского воспитания, усвоенные им в годы учебы в «Аль-Азхаре». Он видит в ашаризме наивысший образ умеренности. Хотя Абдо прямо не говорит об этом, его утверждение о том, что аль-Ашари являет собой образец «промежуточного поведения между позицией праведных предков и крайностей тех, кто пришёл после них», можно считать указанием на то, что он стремился выделить, доказать и утвердить. Эту же мысль можно проследить в его попытке «по-современному» использовать ашаризм, следовать по срединному пути между позицией праведных предков и экстремизмом современников. Такой «средний» подход наблюдается и в том, как Абдо вдохновляется ашаритской мыслью с её различными проявлениями и течениями, а также в его мыслях о необходимости наличия свода, излагающего основные догматические положения ислама, о том, каким должен быть такой свод в современную ему эпоху и какое положение занимает разум по отношению к религиозным догмам.