Философия современной мусульманской реформации

Это в равной мере относится к проблемам, отнесённым аль-Кавакиби к понятию и идее свободы. Рассуждая о свободе слова и убеждений, он ссылается на колоссальное исламское наследие, утверждая, что такая свобода характерна для ислама. В то же время он рассматривает её как новую проблему, решение которой стоит в ряду задач современности. Пытаясь наполнить исламский термин «иджтихад» современным содержанием, истолковывая его как свободу слова и убеждений, он одновременно опровергает старые традиции иджтихада в их современной трактовке, подчёркивая, что весь иджтихад современных муджтахидов в лучшем случае сводится к начётничеству. Таких муджтахидов он называет «склоняющими», «выводящими», или «уточняющими», но не более[281]. Они не занимаются изысканиями в вопросах, касающихся основ религии, не исследуют общественные вопросы, между тем как истинный иджтихад, по мнению аль-Кавакиби, предполагает рассмотрение диктуемых временем перемен. Настоящий муджтахид должен быть проводником принципа «в различии – благодать», признавать необходимость идейного плюрализма[282]. Вкладывая этот принцип, наряду с другими, в понятие свободы, аль-Кавакиби объявляет свободу главной нормой, политической аксиомой, без которой невозможно будет уничтожить деспотизм. Утрата свободы, говорит он, в конечном счёте приведёт к «прекращению работ, умерщвлению душ, подрыву прав, нарушению законов»[283], то есть к тотальному подрыву и прекращению социального и национального бытия. С этих позиций аль-Кавакиби подвергает резкой критике «Политику» Ибн Халдуна[284], несмотря на высокую оценку научного творчества этого мыслителя. Призывы Ибн Хальдуна к смирению, избеганию опасностей, довольствованию тем, что есть, аль-Кавакиби называет правилами рабства, утверждая, что для свободолюбивого человека слава предпочтительнее жизни[285]. Свобода важнее всего, она имеет первостепенное значение для устранения деспотизма.

Однако аль-Кавакиби не считает свободу синонимом политического авантюризма, ведущего к анархии. Он ограничивает её понятием «мудрости», то есть политического самосознания, норм закона, основанных на свободе и либеральной политической системе. Он отдает предпочтение не силе, а принципу политической сознательности. Именно такая сознательность положит конец деспотизму. В то время под такой позицией подразумевалось противодействие авантюристическому политическому радикализму. В авантюристическом радикализме аль-Кавакиби угадывал синоним деспотизма, считая, что с точки зрения своего внутреннего потенциала и перспектив он может породить еще худший деспотизм. Кроме того, радикализм отстраняет народные массы от осознания крупных политических аксиом. Аль-Кавакиби делает нормы сознательной деятельности и неприятия насилия аксиомами общественного сознания и способами достижения политического прогресса. Поначалу эту идею он излагает в виде одного из пунктов программы «Умм аль-Кура» («Мать городов»), где говорится о том, что деятельность Ассоциации должна основываться на добром намерении и настойчивости в действии. Последовательность же должна состоять в устранении препятствий одного за другим[286]. В «Природе деспотизма» он углубляет эту мысль, утверждая норму мирной и последовательной деятельности. Данный политический принцип сам по себе предполагает превращение в аксиому, которой обязаны придерживаться все. Он проявляется в сознании и чувствах нации, которая, по аль-Кавакиби, прогрессирует, осознавая и ощущая значимость мирной деятельности, последовательности, отказа от силы и насилия[287].

Прогресс в сознании нации аль-Кавакиби связывает с ясностью, чёткостью требования и согласием всех или большинства. Это означает, что альтернативы должны иметь конкретное наполнение в сознании и ощущениях масс. Но это невозможно без наличия необходимых норм, которые превращаются в политические аксиомы, способные повлиять на массы путем созидания действенного политического духа. Последний является не только гарантией ликвидации деспотизма, но и исключает его возрождение через разного рода политические авантюры.