Философия субъективности

«Относительно характеров следует иметь в виду четыре цели. Первое и важнейшее – чтобы они были благородны. Действующее лицо будет иметь характер в том случае, когда, как сказано, его речи или поступки обнаруживают какое-нибудь решение, а благородный характер, – когда оно благородно. Последнее возможно во всяком положении. Ведь и женщина бывает благородной, и раб, хотя, быть может, первая из них ниже (мужчины), а раб – совершенно низкое существо.

Второе условие – соответствие (характеров действующим лицам). Так, характер Аталанты мужественный, но женщине не подобает быть мужественной или страшной.

Третье условие – правдоподобие. Это особая задача, – не то, чтобы создать благородный или соответствующий данному лицу характер, как сказано.

Четвертое условие – последовательность. Даже если изображаемое лицо совершенно непоследовательно и в основе его поступков лежит такой характер, то все-таки оно должно быть непоследовательным последовательно»[246].

«Правила диалектического развития мысли в трагедии – предмет риторики. Правила интонации при исполнении трагедии на сцене (приказание, просьба, угроза, ответ и т. п.) – дело актера и режиссера»[247].

Если учесть, что Аристотель стремился блокировать такие виды искусства и способы построения произведений, которые приводили человека в нечеловеческое состояние (экстаз-безумие возбуждали недобрые чувства и агрессию) или были очень слабыми в художественном отношении, то понятно, почему «подражание». Оно должно было обуздать художника, заставить его соотносить художественную реальность с обычной, не слишком далеко улетать на крыльях воображения. Создавая науку об искусстве и формулируя некоторые, самые общие правила построения произведений искусства, Аристотель включал искусство и деятельность художника в общую интеллектуальную культуру, которая в то время складывалась. Эта культура заставляла художника творить по-новому, следуя не традиции, а реализуя разумную способность личности.

Безусловно, Аристотель, противопоставив искусство («поэтику») как истории, так и философии, обособил его, но при этом он был уверен что искусство, как, впрочем, и другие практики, находится в ведении философии. Стагирит считал, что художник должен действовать не только, исходя из своих «природных дарований» (мы бы сегодня сказали «таланта»), но и ума, опирающегося на философское знание. «Поэтика» и представляло собой такое знание.

Задавая «начало искусства», Аристотель пытается схватить в знании его сущность. С одной стороны, сущность искусства по Аристотелю задается отношением искусства к обычной жизни. Здесь и идея подражания жизни, но также, если так можно выразиться, характеристика «назначения искусства», последнее или доставляет удовольствие или, второй вариант, способствует очищению чувств (аристотелевский катарсис) посредством страха и сострадания. С другой стороны, сущность искусства, Аристотель задает, характеризуя особенности художественной формы («средств») и «художественной реальности» («предмет» и «способ»). Сюда относятся: различения искусств, пользующихся словом, красками, танцами и прочее; различение того, чему искусство подражает (лучшим, худшим и похожим на нас); различение позиций, с точки зрения которых идет повествование (например, от третьего лица или первого). Но фактически Аристотель задает особенности художественной реальности и другими способами. Так, например, он характеризует правильное художественное произведение как «целое», имеющее определенный «объем», «правдоподобное», органичное («если части событий должны быть соединены таким образом, чтобы при перестановке или пропуске какой-нибудь части изменялось и потрясалось целое», «удивление будет сильнее, чем в том случае, когда что-нибудь является само собою и случайно. Ведь даже из случайных событий более всего удивления вызывают те, которые кажутся происшедшими как бы ненамеренно»).

В этом пункте может возникнуть вопрос, а какую практику имеет в виду Аристотель, формулируя в «Поэтике» соответствующие представления и различения. В доантичный период речь шла о сакральной (магической) практике, а теперь? Чтобы ответить на этот вопрос, вспомним последовательность нарративов древнего искусства. Сначала, это мифы, в которых, во-первых, задавались картины мира и базисные культурные сценарии, например, о духах-первопредках или творении мира и человека богами, во-вторых, основные социальные нормы. Потом мифы и повествования, в которых кроме богов появляются герои и даже простые люди. Наконец, художественные произведения типа тех, которые создавали Гомер или Апулей. Налицо явная тенденция снижения сакрального начала и возвышения несакрального.