Философия субъективности

«И Веттори, считающий себя набожным, исправно по праздникам слушающий мессу, и Макьявелли, испытывающий откровенное отвращение к монахам и церковникам, – пишет Баткин, – оба они ведут себя так, словно традиционной морали никогда не существовало… нельзя не расслышать полемических интонаций в повторяющейся на разные лады формуле индивидуальной независимости: надо “жить свободно и без оглядки”, “вести себя по-своему, не перенимая чужого”, “вести себя на свой манер”, “заниматься своими делами на собственный лад”. За этим целая новая программа человеческого существования… Индивид должен сам решать, что ему подходит… Макьявелли пишет, что достойный и проверенный в серьезных вещах человек вправе “отпустить узду” (буквально: “расширить дух”, дать ему волю и “жить весело”). О таком индивиде, совмещающем, перемежающим в себе “grave” и «lieto», говорят, что он – «универсальный»!.. но как сообразовать универсальность индивида с его же особенностью? То есть с тем, что у каждого индивида – своя «фантазия». И что каждый должен вести себя на собственный лад. Не оглядываясь на других. Именно таков «мудрый» человек. Но это не мешает Макьявелли одновременно утверждать, что «мудрый» человек универсален, и мы вправе поинтересоваться, чем же в таком случае один универсальный человек будет отличаться от другого универсального человека»[287]. «Если «универсальность», – размышляет дальше Баткин, – вообще-то синоним душевной объемности, вольности, личностности поведения и т. п., то специфическая универсальность того же индивида в качестве политика ставит его в рациональную зависимость от обстоятельств… и, в сущности обезличивает… «Если «фантазия» и «способ поведения» восходят к античному понятию «ingenium» и указывают на некую внерациональную заданность (индивид смотрит на вещи и ведет себя так, а не иначе, поскольку так уж он устроен), то противоположный принцип состоит в рациональности оценок, расчетов и вытекающих отсюда действий. Следует «не основывать свое мнение на страстях», «не упорствовать», «уступать разумным соображениям, «исходить из резонов», «основывать свое мнение на разумности»[288].

В разговорах о самостоятельном поведении формируется представление о “свободе”, через которое затем будет конституироваться новоевропейская личность. Далее, проблема самостоятельного поведения упирается в вопрос о том, является ли человек свободным в своих действиях или он полностью обусловлен обстоятельствами, включающими его натуру, которые и задают его “фантазии”. Наконец, новая постановка вопроса о самостоятельном поведении возникает в контексте новой социальной практики, где одни люди пытаются управлять другими, то есть в политике.

Другая проблема, осознанная позднее, состояла в том, что нужно было понять, в каком отношении самостоятельное поведение находится к социуму и культуре. Было очевидно, что не любая свобода идет на пользу и здоровье, некоторые формы свободы человека действовали на культуру разрушительно.

Кант в “Основоположении к метафике нравов” и “Критике практического разума” намечает решение обоих вопросов. При этом он исходит из убеждения, что свобода личности тогда разрушительна для культуры, когда человек перестает ориентироваться на “вечные законы разума”. Однако как понять практически, ориентируемся ли мы на разум или нам это только кажется? Для этого, отвечает Кант, есть две вещи – критика и метод. То есть если человек будет критически относиться к себе и другим, а также размышлять, как действовать правильно, наконец, если он будет выслушивать разум (следуя долгу, подчиняясь морали), то в этом случае он будет свободен и становится личностью[289].

Итак, человек по Канту – это трансцендентальный субъект и личность. В обоих случаях конструкция, идеальный объект, призванный объяснить, в одном случае, возможность научного познания, в другом – нравственного социального поведения. В отличие от Декарта человек у Канта (трансцендентальный субъект и личность) не только креативен, но и принципиально обусловлен со стороны разума и опыта. Однако и то и другое Кант понимает как константные, трансцендентальные образования. Как личность человек обусловлен и в плане свободы, однако сама свобода предполагает действие нравственного закона[290].