Философия субъективности

Так дело обстояло в плане концептуализации. Последняя существенно влияет на философское познание человека, которое интенсивно разворачивается, начиная XVII–XVIII вв. В XIX столетии складывается научная психология, ориентированная в методологическом отношении, прежде всего, на точные науки. Что и понятно, новоевропейская личность стремится не просто замышлять себя, но и реализовать свои замыслы в соответствии с идеалами естествознания. Иногда это получается, но чаще нет. Получается нечто иное – человек, с психологическим мироощущением. Чтобы убедиться в этом, вернемся к воспоминаниям К. Юнга.

2. Замышляется одно – естественная наука о человеке, а получается другое

К. Юнг вслед за Фрейдом ставит своей целью построить естественнонаучную психологию.

«Я стремился, – пишет он, – создать в психологии универсальную энергетическую теорию, такую, каковая существует в естественных науках»[296]. «Аналитическая психология, в сущности, относится к естественным наукам, хотя как никакая другая наука зависит от субъективных предпосылок исследователя»[297].

Подобно З. Фрейду Юнг начинал свой профессиональный путь как практикующий врач психиатр, при этом он не имел ни собственных теорий, ни каких-либо догм. Каждый случай, с которым Юнг сталкивался, являлся для него уникальным. Начинающий Юнг не имел каких-либо заранее принятых методов и приемов помощи больному. Но постепенно с годами он нащупал, изобрел такие методы и приемы, а также вышел к собственной психологической теории. При этом уже после нескольких лет практики Юнг осознает, что ему нужны определенные методологические ориентиры и теоретические представления.

«Уже в 1909 году, – пишет он, – я понял, что не смогу лечить скрытые психозы, если не пойму их символики». И дальше: «Естественно, мой новый метод таил в себе множество неожиданностей. Все более я ощущал потребность в каком-то объективном критерии»[298].

Если начинал свой профессиональный путь Юнг как врач-эмпирик, то в дальнейшем перед нами врач-теоретик, создатель оригинальной психологической теории, которая полностью предопределила его подход к больному и методы лечения. Наконец, имеет смысл отметить постоянный дрейф Юнга в сторону мистики и эзотерических представлений. Кстати, подобная эволюция взглядов была характерна и для Зигмунда Фрейда, а также некоторых других крупных психотерапевтов. Теперь рассмотрим основной метод Юнга – толкование им сновидений и других проявлений бессознательной деятельности человека.

На первый взгляд кажется, что само сновидение как объективный психический опыт подсказывает Юнгу способ истолкования и объяснения. Недаром Юнг резко возражал против подхода З. Фрейда, считавшего, что сюжет и события сновидений, как правило, скрывают прямо противоположные сюжету содержания. Полемизируя с З. Фрейдом, Юнг, в частности, говорит, что «никогда не мог согласиться с Фрейдом в том, что сон – это некий "фасад", прикрывающий смысл, – смысл известен, но как будто нарочно скрыт от сознания»[299]. Юнг считал, что "природа сна не таит в себе намеренного обмана". По Юнгу сновидение – это естественный процесс, то есть объект, напоминающий объекты первой природы, да к тому же процесс, правдиво предъявляющий (манифестирующий) себя исследователю. Напротив, для Фрейда сновидение – это, прежде всего, тексты сознания, символы, за которыми скрыты бессознательные влечения, и которые поэтому нуждаются в расшифровке.

Но ведь и Юнг истолковывает и расшифровывает сновидения, причем совершенно не так, как это делали другие психологи. К тому же известно, что любое сновидение может быть описано по-разному и само по себе (здесь нельзя согласиться с Юнгом) не содержит указаний на то, как его необходимо объяснять. Отчасти, и Юнг это понимал, например, когда писал, что «человеческая психика начинает существовать в тот момент, когда мы осознаем ее»[300]. Понимал то иногда, понимал, но в общем случае был убежден в другом – в том, что сновидение естественный процесс, который может быть описан объективно и однозначно.

И все же временами в душе Юнга закрадывалось сомнение. Однажды, он получил письмо от одной своей пациентки, которая уверяла Юнга, что его бессознательные фантазии имеют не научную, а художественную ценность и что их должно понимать как искусство. Юнг начал нервничать, поскольку, как он отмечает, письмо было далеко не глупым и поэтому достаточно провокационным. Тем не менее, Юнг не согласился с утверждениями этой корреспондентки, что его фантазии не были спонтанными и естественными, но в них был допущен некий произвол, какая-то специальная работа.