Указанные три социальных проекта («овладения природы», «просвещения» и «создания общества благосостояния») часто объединяют в один метапроект «Модерна», причем утверждают, что этот проект был полностью реализован и в настоящее время себя исчерпал. С этим вполне можно согласиться. Но нельзя ли предположить, что сегодня складывается новый социальный метапроект, главные идеи которого следующие:
6. Молодежная культура и мода
«Молодежные субкультуры, – пишет Е.Н. Шапинская в статье, на которую мы будем опираться в силу ее фундаментального характера, – это неотъемлемая часть нашего быстро меняющегося мира, и они являются одним из самых заметных явлений, определяющих лик современной культуры»[347]
.С этим трудно не согласиться, так как и с тем, что представление о молодежи столь понятное в обычном словоупотреблении, оказывается настоящей проблемой с теоретической точки зрения. Прежде всего, неясно представляет ли молодежь как феномен одно целое или это множество отдельных и очень разных явлений. Если одни исследователи предполагают, что молодежь образует единое культурное образование (при этом основания его выделения могут быть очень разные – потребление, стиль жизни, оппозиция к основной, доминантной, «магистральной» культуре и прочее), то ряд ученых, к которым присоединяется и Шапинская, стараются показать множественный характер феномена молодежи.
К первой точке зрения, например, относятся «поколенческие» определения молодежи Н. Пилкингтона
(Молодежь – это «социальная группа, созданная в результате общего опыта данного периода жизненного цикла. В быстро модернизирующем обществе каждое поколение отличается как от предыдущего, так и от последующего»[348]
), сервилистские определения Билла Осгерби («Неся в себе идею не только молодости, но также определенной модели потребления – демонстративной и ориентированной почти исключительно на досуг, феномен тинейджеров как будто оказался на самом гребне волны новой потребительской культуры»[349]) или конткультурные трактовки Ф. Коена (молодежная субкультура – это «компромиссное решение между двумя противоречащими потребностями – потребностью создавать и выражать автономность от родителей <…> и потребностью поддерживать родительскую идентификацию»[350]).Вторую позицию отстаивают, например, авторы сборника «Сопротивление через ритуал», отрицающие единство молодежной культуры. В наше время, отмечает Шапинская, наиболее манифестными субкультурами все же продолжают оставаться молодежные: здесь групповая идентификация настолько ярко выражена, а возраст «молодежи» охватывает настолько широкий круг людей, имеющих различные интересы и запросы, что вряд ли возможно говорить о какой-то единой молодежной субкультуре – даже тинейджеры формируют субкультурные образования по совершенно разным основаниям. К сказанному можно добавить, что понятие поколения само нуждается в проблематизации.
Соглашаясь с основными характеристиками поколений (люди, связанные родственными отношениями, живущие в одно время, имеющие сходное мироощущение, наконец, принимающие на себя определенную миссию; как писал Герцен, целые поколения здесь легли костьми, чтобы освоить эти земли), исследователи, изучающие поколения и их смену по-разному выделяют поколения и описывают их. Почему? Думаю, потому, что они решают разные задачи и исходят из различных методологических представлений. Например, искусствоведы, выделяя поколения, часто хотят объяснить, как смена поколений влияет на трансформацию стилей, видения и другие особенности художественного творчества. Социологи анализируют поколения совершенно для других задач (например, прогнозирования социального поведения или определения условий, позволяющих строить эффективную политику) иначе представляют и сами поколения. В методологическом отношении это означает, что указанные характеристики поколений рассматриваются в разных контекстах и по-разному конституируются как идеальные конструкции (объекты).