Философия свободы

Моральный реализм утверждает, что моральные ценности объективны, то есть они существуют в действительности и не зависят от наблюдателя, и Берлин совершенно открыто заявляет, что «существует мир объективных ценностей»[228]. Большинству людей это кажется весьма правдоподобным[229]. Когда мы обсуждаем вопросы морали, то обычно думаем, что мы говорим о чем-то сущностном, что в этой дискуссии могут быть верные и неверные ответы, и пытаемся найти верные. Мы не считаем, что речь идет лишь о субъективных представлениях, но уверены, что существует нечто, по отношению к чему эти представления могут быть адекватны или неадекватны. Моральный реализм кажется нам весьма убедительным, поскольку он соответствует нашим ощущениям, руководствуясь которыми мы выносим этические суждения. Этические суждения кажутся нам теми же когнитивными суждениями, то есть суждениями, которые могут быть верны или ошибочны в данных обстоятельствах. Если кто-то говорит: «Мы должны помогать беднякам» или «Геноцид евреев был ужасным злом», то он считает эти высказывания не просто фактом своей эмоциональной жизни. Фразы «Геноцид это зло» и «Мне неприятно думать о геноциде» не равнозначны. Кстати, это одна из причин этических разногласий. Если я, к примеру, считаю, что помогать бедным не следует, я рассматриваю утверждение о том, что им следует помогать, как суждение, могущее быть истинным или ложным – и я считаю его ложным. Тем самым мы предполагаем, что наши этические суждения имеют такую характеристику, как истинность или ложность. Если мы считаем моральные суждения всего лишь выплесками эмоций, не имеющими никаких объективных предпосылок, то никаких этических разногласий в принципе существовать не может, могут быть только эмоциональные разногласия. Моральный реалист всегда является когнитивистом, и это означает лишь то, что моральные ценности являются когнитивными явлениями и что этические суждения выражают наши представления об этических фактах, которые мы можем узнать посредством моральной рефлексии и тому подобного.

Далее, моральный реалист скорее всего является универсалистом, то есть считает, что мораль является универсальным явлением. Эта мораль является обязательной независимо от того, признается ли она людьми, случайно родившимися в определенном месте в определенное время. Она не является дескриптивным утверждением о том, чего желают и чего не желают, во что верят и во что не верят люди. Она сама устанавливает требования касательно того, во что мы должны верить, чего должны желать и какими ценностями должны руководствоваться, будучи этическими существами. Такая мораль может существовать, даже если никто не смог полностью познать ее. Другими словами, мораль есть нечто, относительно чего мы все в принципе можем ошибаться. Именно поэтому этические разногласия не являются серьезным аргументом против универсальной морали. Значительные разногласия по моральным вопросам логически полностью совместимы с теорией универсального морального реализма, поскольку с точки зрения этой теории кто угодно может иметь неправильные представления об истинной морали. Впрочем, это не означает, что любые контраргументы здесь совершенно бессильны. Если мы сравним этику и науку, то увидим, что в обеих областях возникало – и возникает по сей день – множество разногласий. Разница заключается в том, что в науке со временем, как правило, удается разрешить разногласия и найти верный ответ, даже если старые ответы постепенно замещаются новыми. Научный реалист сказал бы, что ученым удается прийти к согласию потому, что им удается установить, какой «на самом деле» является действительность. В области морали подобное согласие едва ли возможно. Необходимо уточнить, что моральный реалист не обязан думать, что мы всегда сможем найти рациональное решение этических конфликтов – для этого этические понятия слишком расплывчаты и неопределенны. Но моральный реалист всегда будет утверждать, что, как правило, мы можем подвергнуть этические нормы рациональной оценке.

Берлин, как уже говорилось, является моральным реалистом, однако между этим реализмом и его плюрализмом существует некоторый конфликт, равно как и между его плюрализмом и универсализмом. Он открыто заявляет, что существуют некоторые универсальные и признанные всеми культурами человеческие права, которые могут считаться эмпирическими предпосылками к жизненному благополучию[230]. В этом он согласен со Стюартом Хэмпширом, который пишет:

«Существуют границы, установленные общечеловеческими потребностями в обеспечении условий, при которых человек и человеческое общество могут процветать. История знает примеры многих укладов, при которых эти границы нарушались»[231].