Философия зла и философия преступности

В упомянутом выше Модельном УПК для государств — участников СНГ в числе принципов уголовного процесса указывалось право на справедливое рассмотрение дела. Этот принцип включал в себя, помимо прочих, следующие важнейшие положения: «Каждый имеет право на объективное рассмотрение затрагивающего его интересы уголовного дела компетентным, независимым и беспристрастным судом, учрежденным в соответствии с законом и действующим в рамках надлежащей правовой процедуры. <…> Орган уголовного преследования обязан принять все предусмотренные настоящим Кодексом меры для всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела, выявить как уличающие, так и оправдывающие подозреваемого и обвиняемого обстоятельства, а также смягчающие и отягчающие его ответственность обстоятельства». (ч. 1, 3 ст. 22 Модельного УПК) Однако и эти положения прямо не отражены в гл. 2 УПК РФ, посвященной принципам отечественного уголовного процесса.

Не менее интересно сравнить предлагавшуюся Модельным УПК редакцию статьи, раскрывающей принцип состязательности уголовного судопроизводства, с действующим в современной России аналогом. Нельзя не отметить, что этот принцип оказался в значительной степени трансформированным. В частности, в УПК РФ отсутствует следующее важнейшее положение, имевшееся в Модельном кодексе: «Рассматривающий уголовное дело суд, сохраняя объективность и беспристрастие, создает сторонам обвинения и защиты необходимые условия для всестороннего и полного исследования обстоятельств дела. Суд не связан мнением сторон и вправе по собственной инициативе принимать необходимые меры для установления истины по уголовному делу (курсив мой. — А. А.)» (ч. 4 ст. 28 Модельного УПК). Это положение, как и любое другое упоминание о достижении истины, в УПК РФ не вошло.

С принятием Конституции РФ, закрепившей в ч. 3 ст. 123 принцип состязательности и равноправия сторон, «некоторые из реформаторов, похоже, настолько увлеклись этим принципом, что увидели в нем панацею от всех болезней нашего уголовного процесса. И состязательность с этой целью была истолкована весьма странным образом. Суд в уголовном процессе в условиях состязательного начала якобы должен осуществлять исключительно функцию правосудия, и чтобы он всегда при этом оставался беспристрастным арбитром, ему ни при каких условиях нельзя позволять брать на себя роль государственных органов и должностных лиц, формулирующих и обосновывающих обвинение, — пишет А. И. Трусов. — Не потому ли гл. 37 УПК теперь лишила председательствующего и суд прав вообще проявлять инициативу при исследовании доказательств в ходе судебного следствия, принимать все предусмотренные законом меры к всестороннему, полному и объективному исследованию обстоятельств дела и установлению истины. И не потому ли ст. 284 УПК, по буквальному ее смыслу, фактически не позволяет суду по собственной инициативе, без заявленного стороной ходатайства, даже осмотреть вещественные доказательства. То же самое следует сказать относительно ст. 291 УПК, предписывающей суду фактически довольствоваться “доказательственным материалом”, подготовленным сторонами, и на этой основе, если даже представленные ими фактические данные, с точки зрения суда, характеризуются неполнотой и тенденциозностью, — вынести приговор. И благо, что Конституционный Суд РФ своим Постановлением от 8 декабря 2003 г. № 18-П снова ориентирует суды при осуществлении правосудия принимать меры “для всестороннего и объективного рассмотрения дела по существу”»[846].

В противном случае судья в новых условиях превращается, образно говоря, в спящего человека, который просыпается от более громкого голоса одной из спорящих, состязающихся между собой сторон и соглашается с ней. Таким образом, побеждает не истина и право, а громкий крик одного за счет заклеенного рта другого.

Права О. В. Химичева, по мнению которой «установление истины объективной, а не той, что основана лишь на доказательствах, представленных сторонами, и только в пределах требований сторон, отнюдь не противоречит принципу состязательности. <…> Состязательность как принцип, в соответствии с которым в судебном разбирательстве функции обвинения, защиты и разрешения дела разделены и вверены самостоятельным субъектам, не только не препятствует установлению объективной истины <…> но и способствует этому при условии, что состязательность не принимает крайних форм, лишающих суд или какую-либо из сторон возможности активно участвовать в исследовании обстоятельств дела»[847].