Философская мысль Китая. От Конфуция до Мао Цзэдуна

Книга, которую Хуан Цзунси написал в 1662 году, содержит очерк под названием «О монархии». В древности, утверждал он, правителями становились исключительные по своим талантам мужчины, готовые пожертвовать своим собственным благополучием и трудиться ради общественного блага. Такими он видел совершенномудрых правителей древности. Но потом правители переродились. Хуан Цзунси описал их следующим образом:

«Они считали себя теми, кто распределяет добро и зло нашего мира. Они находили вполне правильным такое положение вещей, при котором все добро они присваивают себе, а все зло обрушивают на остальных людей. Они запрещали своим вассалам эгоистичные поступки, а великое себялюбие правителя назвали «общественным благом». Сначала немного стыдились такого своего поведения, но время шло, и стыд уступил место привычке.

Они смотрели на мир как на свое огромное личное поместье, которое передавали сыновьям и внукам по праву вечного владения… В старинные времена народ считался хозяином дома, а правитель просто его постояльцем; правитель проводил всю свою жизнь в трудах на благо народа.

Сегодня, однако, правителя считают хозяином дома, тогда как народ оказывается гостем в его поместье; при таком раскладе не остается ни одного уголка, где народ мог бы обрести покой в своей собственной стране, и все по вине его правителя.

Пока претендент на престол на него взгромоздится, должно погибнуть огромное число людей и распасться великое множество семей. Опять же все ради расширения пределов его вотчины. Никакой жалости правитель при этом не чувствует; он говорит: «Я учреждаю наследное поместье для своих потомков». Дорвавшись до трона, он размалывает все кости народа тяжелым трудом и дробит семьи исключительно ради обеспечения себя распутными удовольствиями. Он считает такой свой образ жизни вполне заслуженным; он говорит: «В этом заключается корысть от моей собственности».

Тут уместно сделать вывод о том, что правитель превращается в болезненный бич народа своей империи! Если бы народу не навязывали правителя вообще, то люди могли трудиться в интересах их собственной выгоды. Разве можно себе представить, будто учреждение монархии предназначалось в целях создания преобладающих сегодня условий?

В старину народ любил и всячески поддерживал своего правителя, видя в нем своего рода отца, считая его неким подобием Небес, и он таким на самом деле старался быть. В наше время народ негодует и ненавидит своего правителя, считает его вороватым врагом, называет «своим собратом», лишенным какого-либо права на народную привязанность. И на самом деле он именно такой и есть».

С возвращением особого внимания старине, чем отличался данный период китайской истории, взоры всех философов Поднебесной обратились к Конфуцию, который в их глазах превратился в настоящего реформатора. Притом что при жизни он соглашался иметь дело исключительно со словами и понятиями. Один ученый того времени писал так: «Конфуций сказал: «Благородный муж стремится говорить медленно, а действовать быстро». «Он живо действует, но тщательно подбирает слова в разговоре». «Благородный муж сначала совершает поступок и только потом говорит о нем». «Для благородного мужа большой позор, если его слова обгоняют его поступки».

Прозу жизни положил в основу своей философии китайский ученый Янь Юань (1635–1704)[12]. С самого детства ему пришлось работать в поле, а позже зарабатывать на жизнь лекарем и учителем в сельской школе. Совсем молодым человеком он всей душой отдался учебе в школе даосов. Затем Янь Юань всецело погрузился в постижение неоконфуцианства, занимался медитацией, предписанной в качестве пути к озарению. В средине жизни он полностью разочаровался во всех этих учениях и пришел к убеждению о том, что неоконфуцианство глубоко пропитано идеями буддизма и даосизма.

Янь Юань подверг критике учение Чжу Си, в соответствии с которым считалось, будто все вещи состоят из двух компонентов в виде ли (принципа, который всегда совершенен) и ци (материи, подчас далекой от совершенства). Человеческое естество, утверждал Янь Юань, едино, и его можно разделить пополам не больше, чем развести взгляд на добродетельный аспект, которым видно только правильные явления, и физический аспект, позволяющий видеть искаженные явления. В своем труде он написал:

«Глазница, глазное яблоко и зрачок представляют собой физическую материю глаза. Зрение, являющееся их предназначением, представляет собой естество глаза. Вы разве решитесь сказать, что принцип этого зрения состоит в том, чтобы видеть исключительно правильные явления, тогда как глазница, глазное яблоко и зрачок дают нам изображение явления неправильного? Я утверждаю, что и принцип зрения глаза, и его физические компоненты дарованы Небесами.