Философская теология: вариации, моменты, экспромты

Эту вторую крайность и до и после Паскаля Католическая Церковь пыталась преодолеть неоднократно. Например, один из наиболее видных представителей пиетизма Л. Ботен был принужден Григорием XVI в 1835 и 1840 годах отказаться от своих убеждений в том, что существование Бога, божественность Откровения Ветхого и Нового Заветов, а также историческая ценность чудес, совершенных Христом, могут быть приняты только на веру (тогда как разум здесь бездействен), а в 1855 году А. Бонетти был вынужден признать, что существование Бога, бестелесность души и свобода человеческой воли могут быть познаны разумом[543]. Иными словами, здесь прямая противоположность деизму, согласно которому истинно и спасительно только то, что познается одним общечеловеческим (естественным) разумом, тогда как вера имеет только факультативное значение (еще меньшее – «документы веры», которые называются богооткровенными).

Фидеизм сциентического атеизма

Разумеется, о полном представительстве фидеизма в атеистической идеологии говорить нельзя. По той простой причине, что она не проблематизирует сам вопрос о соотношении веры и разума. Однако очевидные параллели этому явлению здесь налицо. На первый взгляд, эта идеология гораздо ближе деизму, и советская историография пыталась трактовать сам исторический деизм как непоследовательного, но верного союзника атеистического свободомыслия в его борьбе с религиозной верой. На деле же получается, что атеистический сциентизм основывается гораздо больше на вере, чем на разуме.

Прежде всего это видно из того уже хорошо изученного факта, что научная практика выдается за то, чем она не является – за определенную идеологию. Наука, как известно – если это реальная наука, – решает конкретные задачи конкретными методами на основании дескрипции конкретных явлений, основываясь на конкретной экспериментальной базе. Если она решает задачи не конкретные, а общемировоззренческие, настаивает не на дескрипции, а на прескрипции (утверждениях не о том, что наблюдается, а о том, что должно наблюдаться) и выходит за границы возможностей опыта в область спекуляции, то это не наука, а то, что выдает себя за науку с определенными целями. Один наш весьма рассудительный апологет правомерно поставил вопрос о том, может ли считаться сама основная доктрина сциентизма – о том, что всё достоверное знание, каким может располагать человек, может быть научно фундированным – быть научно фундированной[544]. Тем не менее незаконный переход к этой пропозиции охотно делается, и уже здесь очевидно, что мы имеем дело с определенной верой, которая науке как таковой не причастна.

Но это еще очень малая вера. Гораздо бóльшая заложена в атеистические опровержения теории тонкой настройки Вселенной, когда предлагается считать, что уникальная и просчитанная Разумом, бесконечно превосходящим человеческий, констелляция физических констант и подборка других условий, необходимых для обеспечения жизни на земле (таких, как количество углерода) есть лишь выпадение «счастливой косточки» или что это один из бесчисленно многих сценариев развития мультивселенной. Полный отрыв и от рациональности, и от экспериментальной науки (на которую якобы опирается атеистический сциентизм) позволяет с большой вероятностью предположить, что мы имеем дело здесь с простой верой в несуществование Бога, которая «феноменологически» от любой другой веры не отличается.