Философская теология: вариации, моменты, экспромты

Именно стремление к традиционному христианству – не индивидуалистическому, но соборному, не рационалистическому, но традиционному, которое не отрицает «я», как веданта, но и не абсолютизирует его, как лютеранство, стало решающим мотивом обращения Хакера к католицизму. Но здесь его ожидало третье разочарование, ибо, желая обрести в традиционализме святоотеческое христианство, «мятежный» ученый и богослов вступил в эпоху католического обновленчества, аджорнаменто, в эпоху II Ватиканского Собора, который был созван в тот же самый 1962 год, когда он официально поменял конфессию. Новообращенный Хакер стал открыто выражать свой протест клиру и посылал письма в Ватикан. Едва ли не более всего христианина-индолога беспокоили чисто секуляризаторские по своей сути попытки «обновления» отношения Церкви к нехристианским религиям, прежде всего доктрина К. Ранера, получившая обозначение концепции присутствия «анонимного христианства» в нехристианских религиях. Хакеру было из-за чего переживать: та идеология индуизма, которую он обозначил в качестве инклюзивизма (см. выше) и считал специфической чертой индийского религиозного мышления, предстала перед ним в трудах одного из самых «передовых» католических теологов, который также предлагал считать «чужое» частичной истиной «своего»[751]. Казалось бы, эта концепция, близкая исканиям активиста христианского-индуистского диалога К. Клостермайера и известного теолога Р. Панникара, написавшего книгу с выразительным названием «Непознанный Христос индуизма», раскрывает немалые перспективы перед христианской миссионерской проповедью. Но Хакер был слишком образованным и умным ученым и богословом, чтобы не видеть, что парадигма, органичная для индуизма, чревата весьма рискованными последствиями вначале для христианской миссии (в которой при подобной постановке вопроса «обращающие» и «обращаемые» очень легко поменяются местами), а затем и для христианства в целом, которое начнет терять свою уникальную идентичность под воздействием «духа времени»[752].

Есть все основания полагать, что болезненное восприятие Хакером всестороннего аджорнаменто стало одной из причин разрушения его здоровья[753]. Если это так, то можно считать, что он в определенном смысле претерпел мученичество за Христа и Его Церковь. У нас есть свидетельства того, что состояние послесоборного католицизма заставило его серьезно осмыслить значение святоотческого наследия.

В апелляции Хакера к наследию Индии можно различать два основных аспекта: его сопоставление святоотеческой и внехристианской позиции по отношению к чужим религиозным традициям как специальный предмет его научных изысканий и усвоение великим индологом в его диалоге с индийской мыслью самого духа Отцов Церкви.

Хакер сопоставлял отдельные индийские философемы с конкретными положениями Отцов Церкви, например, свт. Амвросия или блж. Августина[754]. В 1970–1971 годах он написал статьи, содержание которых раскрывается в их названиях: «Религии народов мира в свете Священного Писания», «Религии язычников глазами Отцов Церкви», а последняя опубликованная при жизни его работа «Топос и хрезис» (1978) была специально посвящена сопоставлению индийского инклюзивизма и категории χρεία «употребление, пользование» (лат. usus), означающей особого рода христианскую утилизацию элементов языческого наследия посредством его воцерковления через «освобождение» от собственно языческого контекста. Индуистские инклюзивисты считают, что у джайнов, предположим, почитание Шивы уже «предсуществует», хотя и в «непроявленном виде», и нуждается только в манифестации через деятельность проповедника, а у буддистов есть культ Вишну, о котором они сами не знают, но через который их надо привести к «вечной дхарме». А ранние Отцы Церкви, вступившие в диалог с эллинской философией и языческими культами, не настаивали на наличии в них «анонимного христианства», но не считали также, что Бог полностью оставил язычников на попечение стихий мира сего. Отцы Церкви начиная со св. Иустина полагали, что и у иноверных действует λόγος σπερματικός (букв. «семенной логос»), опирающийся на тот свет, который был дан всему человеческому роду, сыграл несомненную роль в «подготовке к Евангелию» народов мира и способствует восприятию Евангельской проповеди всеми народами. Эта мысль опирается на слова апостола Павла (ср. Деян 17:27–28) и выражена у сщмч. Иринея Лионского, говорящего о доевангельских праведниках (4, 27, 2), или у Климента Александрийского, сравнивавшего эллинских «пророков» с иудейскими (Строматы 1, 6, 5). Смещение религиозного сознания в инклюзивизме явственно упрощает духовный универсализм. Как человек духовно чуткий, а потому не лишенный и прозорливости, Хакер поднял чрезвычайно актуальную тему, ибо именно инклюзивистская стратегия, которую в свое время пытались использовать на Востоке некоторые миссионеры-еретики[755], стала важнейшим вектором наступления на христианство неовосточных религий и квазихристианского суперэкуменизма.