Философские аспекты суфизма

зависел от них и сам ислам. И если последний признают не

только самостоятельной, но и одной из мировых религий, то почему его адептам должно быть отказано в способности испытывать мистические переживания и теоретизировать по этому

поводу.

Иначе говоря, не отрицая воздействия на суфизм различных

неисламских мистических школ, полагаем, что более оправданно рассматривать его в качестве «производного духовной эволюции мусульман, которая может быть понята лишь в свете соответствующих идейных, политических и социальных условий…», (курсив наш. — М. С.) 6.

Мусульманский мистицизм, развивавшийся по мере распро-

4

странения ислама, первоначально сводился преимущественно к

аскетизму, проявлявшемуся в религиозной экзальтации, в рабском преклонении перед божественным всесилием. Историки

констатируют, что аскетическая практика отмечалась у арабов

и до возникновения ислама. С распространением последнего под

аскетизм как бы была подведена «идейная база» — отказ от

благ, уход от мира, отшельническое уединение получили осмысление, стали означать высшую степень набожности, продиктованную предписанием ислама о подчинении воле единого всемогущего бога. По свидетельству ученых, первыми прозвище «ал-

суфи» получили аскеты из Куфы — Абу Хашим (ум. в 767 г.) и

шиит Джабир Ибн Хайям (ум. в 867 г.) 7.

Ранний ислам не знал монашеских орденов, но постепенно в

Басре стали собираться аскеты для совместного чтения Корана

и обсуждения своих мистических переживаний. Мистицизм на

том этапе не противопоставлял себя «официальному» исламу, не претендовал на принципиально отличное объяснение отношений между верховным Абсолютом и человеком и, по-существу, сводился к квиетизму. Дальнейшее развитие мистико-аскетичес-

кого направления стимулировалось социальным расслоением в

арабском обществе VII—VIII вв., которое к тому времени находилось в основном на стадии родо-племенных отношений.

К началу VIII в. выступавшим под знаменами ислама арабам удалось завоевать Ирак, Сирию, Палестину и Месопотамию, покорить всю Северную Африку, большую часть Пиренейского полуострова, установить свое господство в Иране и Афганистане, подчинить Закавказье. Они захватывали добычу и

облагали немусульманское население податями, что способствовало их быстрому обогащению. Политика экспансии дала толчок к усилению классовой дифференциации в халифате. Выделение верхушки из мухаджиров 8, военачальников, лиц, приближенных к халифам, создавало разрыв в имущественном

положении их и «рядовых» мусульман, что неизбежно должно

было определить и различный образ жизни. Все это не могло не

вызвать обострение социальных противоречий и как следствие — борьбу, выражавшуюся в сектантстве, стихийных восстаниях и т. д.

Усиление мистико-аскетического направления в мусульманстве было также формой протеста против алчности арабской родовой аристократии, ее увлечения роскошью, реакцией на постепенную утрату ею идеалов раннего учения и падение морали.

Классовая борьба отражалась в сфере идеологии. Учение, зафиксированное в Коране, могло быть регулятором сравнительно несложных общественных отношений периода становления государства в Аравии. Чрезмерно разросшийся за столетие

халифат включал обширные территории, население которых по

сравнению с завоевателями нередко находилось на значительно

более высокой стадии развития производственных и общественных отношений. Это отчасти определило потребность в создании

5

дополнительного источника, идеологически соответствовавшего

новым историческим условиям. Такая потребность была удовлетворена составлением сунны, включавшей хадисы — предания

о деяниях пророка Мухаммада. «Путем измышления все новых

и новых хадисов (часто рассказывавших о действиях Мухаммада, которых он в действительности никогда не совершал, и содержавших приписываемые ему изречения, которых он не произносил) санкционировалось все то новое, что появлялось в догматике, культе и обрядности ислама. Равным образом получали

надлежащее оправдание в хадисах и все изменения в области

общественного строя и быта мусульман» 9,— писал Е. Л. Беляев.

Легендарный характер этих рассказов позволял и оппозиционным группам пропагандировать свои взгляды; они прибегали к сочинению того или иного хадиса в целях обоснования

своих интересов, социальных требований или действий.

Так возникло множество взаимопротиворечащих преданий, что побудило правящие круги мусульманского общества в IX в.

лроизвести отбор хадисов и канонизировать те, которые не мог-

4И быть использованы для подрыва авторитета существующей

«ласти, а напротив, оправдывали и освящали ее.

Однако довольно скоро стало очевидным, что и сунна не

-может решить проблемы, которые ставила жизнь, развитие феодального общества. Еще в VIII в. в среде мусульманских «фа-

«ихов» (правоведов) произошел раскол. Представители одного

течения, «асхаб ал-хадис» (приверженцы хадиса),— преимущественно мединцы, продолжали настаивать на строгом следовании слову Аллаха и его пророка, т. е. Корану и сунне. Сторон-

шки второго, «асхаб ар-рай» (приверженцы мнения), сирийские и иракские факихи, допускали использование логического