Философские обители

II

За исключением Справедливости, основные добродетели изваяны без своих странных атрибутов, придающих древним фигурам загадочность. Под давлением более реалистических представлений символика изменилась: Отказавшись от какой бы то ни было идеализации, скульпторы и художники предпочитают подчиняться законам натурализма. Они изображают символические атрибуты со всей возможной точностью, облегчая тем самым идентификацию аллегорических персонажей. Однако, совершенствуя свои приёмы и приближаясь к современным способам выражения, они неосознанно наносят смертельный удар традиционным истинам. Дело в том, что древние знания, передаваемые через различные эмблемы, используют скрытый или Дипломатический язык и несут в себе двойное значение: одно видимое, понятное всем (экзотерическое) и другое тайное, доступное лишь посвящённым (эзотерическое). Приземляя символ, ограничивая его обычными, строго определёнными и чисто внешними функциями, исключая всякие сопутствующие идеи, полутона, мы лишаем его этого двойного значения, лишаем второго образа, который как раз и составляет его познавательную ценность и несёт основную нагрузку. Древние художники представляли Справедливость, Фортуну, Любовь с завязанными глазами. Хотели ли они этим подчеркнуть их слепоту? Нельзя ли в повязке на глазах обнаружить довод в пользу того, сколь необходима искусственная темнота? Важно, что эти фигуры, связываемые обычно с перипетиями человеческого существования, выражают, кроме того, традиционное знание. Нетрудно заметить даже, что тайный смысл проявляет себя с большей очевидностью, чем смысл прямой и поверхностный. Когда поэты рассказывают, что Сатурн, отец богов, пожирает своих детей, люди обычно, вслед за Энциклопедией, полагают, что «эта метафора характеризует эпоху, общественные установления того времени, которые в конечном итоге оказываются гибельными для тех, кому они должны были принести благо». Но если мы заменим эти общие рассуждения на достоверные факты, лежащие в основе легенд и мифов, нам сразу откроется сияющая и очевидная истина. Герметическая философия учит, что Сатурн, символически представляющий первый земной металл, который порождает все другие, также их единственный природный растворитель. А так как любой растворённый металл уподобляется растворителю и теряет свои свойства, вполне логично утверждать, что растворитель «съедает» металл, совсем как мифологический старик пожирает своё потомство.

Можно привести множество примеров смысловой двойственности традиционной символики. Но и этого одного достаточно, дабы показать, что, кроме морального и христианского^e толкования основных добродетелей, существует и другое, тайное, мало кому известное, связанное с областью внутренних свойств и древних знаний. Так мы обнаруживаем скреплённый одними и теми же эмблемами плодотворный и гармонический союз науки и религии, который не желают признавать и замышляют на веки вечные разорвать современные скептики.

«Тема основных добродетелей, — справедливо замечает Поль Витри[385], — возникла в XIII в. в готическом искусстве. Но если у нас число, порядок и атрибуты добродетелей зачастую менялись, в Италии их определили раз и навсегда на начальном этапе, ограничив тремя богословскими (trois Vertus théologales): Верой, Надеждой, Любовью — или чаще так называемыми четырьмя основными добродетелями (quatre Vertus cardinales): Справедливостью, Благоразумием, Храбростью, Умеренностью. Очень рано фигурами, представляющими эти добродетели, стали украшать склепы и усыпальницы.

Характеристики этих Добродетелей, по-видимому, мало менялись со времени Орканьи и его золотой дарохранительницы Святого Михаила, выполненной в середине XIV в. Справедливость с мечом и весами такой же и осталась. Основной атрибут Благоразумия — змей; иногда к нему добавляли одну или несколько книг, позднее — зеркало. Также почти с самого начала, руководствуясь идеей, сходной с идеей Данте, давшего Благоразумию три глаза, средневековые художники и скульпторы изображали эту Добродетель двуликой. Умеренность иногда вкладывает в ножны меч, но чаще всего она держит два сосуда, как бы смешивая воду и вино: это просто-напросто символ трезвости. И наконец у Храбрости атрибуты Самсона. Она вооружена щитом и палицей. Иногда у неё на голове львиная шкура, а в руках диск, символизирующий мир. В ряде случаев — и это последний её атрибут, по крайней мере, в Италии — она держит колонну или её обломок…