Здесь уместно вспомнить слова Ч. Хоккета по поводу использования понятия «правило» в порождающей грамматике:
«Если исходить из того, что человеческий язык детерминируется четко сформулированными правилами, то тогда термин „правила“ не синонимичен старой терминологии лингвистов, и тогда есть основания отказаться от прежних терминов „навык“, „модель“, „аналогия“ и т.п. Но если считать, как это делаю я, что правила человеческого языка сформулированы нечетко, тогда вся терминология, основанная на правилах, становится неуместной»[570]
.Думается, что действие социальных факторов на язык никак не может быть сведено к четко сформулированным правилам, обязательным или даже факультативным, если под правилами иметь в виду эксплицитно выраженные алгоритмы поведения. Следует напомнить, что экспериментально-психологические исследования показали, насколько маловероятен однозначно-алгоритмический принцип организации порождающих механизмов речи, постулируемый сторонниками психолингвистической модели Хомского – Миллера[571]
.Именно это является причиной недостаточной объяснительной силы генеративистских «правил», используемых в аналитических процедурах американской социолингвистики.
Среди признаков, отличающих марксистскую социолингвистику от позитивистской социолингвистики, У. Аммон в цитированной выше работе[572]
называет партийность. Как известно, позитивистская наука утверждает, что ее деятельность не служит интересам каких бы то ни было общественных группировок. Такого рода утверждения нередко встречаются и в работах американских социолингвистов. Так, например, в известной опубликованной в США работе по проблемам языкового планирования[573] говорится, что углубление знаний о языковом планировании будет в равной мере способствовать как националистическим, так и интернационалистским тенденциям в обществе. Необходимо, по мнению авторов, способствовать дальнейшему углублению этих знаний, не исключая и тех, которые самому ученому могут показаться «нежелательными» в аспекте его идеологии. Вопрос о том, какая идеология выиграет от тех или иных исследований в области языковой политики или языкового планирования, является, как они полагают, делом случая.Нельзя не заметить, что в своих работах американские социолингвисты далеко не всегда придерживаются этого принципа. Выполнение определенного социального заказа, о котором речь шла выше, находит в ряде случаев достаточно четкое выражение в идеологической позиции ученых. Такого рода отступления от «идеологического нейтралитета» нередко встречаются у Дж. Фишмана, который в одной из своих последних работ[574]
, говоря об ограниченном значении опыта развитых стран в области языкового строительства для развивающихся стран, ставит знак равенства между империалистическими державами и Советским Союзом.Из сказанного выше отнюдь не следует, что все американские социолингвисты разделяют идеологическую платформу Дж. Фишмана. Нам известно, что это далеко не так. Вместе с тем важно отметить, что позитивистский постулат о беспартийности науки и о ее идеологическом нейтралитете не выдерживает практической проверки и опровергается исследовательской практикой американских социолингвистов.
Известно, что рост притягательной силы марксистских идей в наши дни находит свое проявление, в частности, в том, что многие прогрессивные деятели науки на Западе, будучи разочарованными в буржуазной философии, все чаще обращаются к произведениям классиков марксизма в поисках надежной философской основы для своих исследований. Примечательно, что один из видных теоретиков американской социолингвистики Д. Хаймс в своей полемике с Н. Хомским, трактующим человека как абстрактное порождающее устройство, избирает в качестве эпиграфа к своей работе[575]
следующие слова Маркса:«Он и тут остается в сфере теории и рассматривает людей не в их данной общественной связи, не в окружающих их условиях жизни, делающих их тем, чем они в действительности являются, – не говоря уже об этом, Фейербах никогда не добирается до реально существующих деятельных людей, а застревает на абстракции „человек“…»[576]