Философские основы зарубежных направлений в языкознании

Не проводя специального критического анализа общих соображений Г.А. Брутяна о соотношении языка и мышления, логических форм мысли и грамматических форм языка, сошлемся на статью В.З. Панфилова «Язык, мышление и культура»[73], в которой проводится такой анализ. Для нас важно то, что принцип лингвистической дополнительности, с одной стороны, неправомерно затушевывает значительные семантические различия между языками, сводя их в сущности к различиям лишь в добавочных образах тех же вещей, свойств и отношений, которые представлены в логическом отражении мира, а с другой – не показывает, кáк неогумбольдтианство, отправляясь от бесспорных фактов языка (действительных семантических расхождений между языками), приходит к ложным идеалистическим выводам, не заметив, что в ходе языковой деятельности семантические различия между языками снимаются.

Определенной заслугой неогумбольдтианцев является то, что они сосредоточили внимание на смысловой стороне языка, получили некоторые положительные результаты в изучении этой стороны (исследование семантических полей, построение содержательной грамматики и т.д.), выявили семантические расхождения между языками, изучили их и привлекли к ним внимание широкой лингвистической общественности. Знакомство же с этими семантическими расхождениями важно не только в теоретическом, но и в практическом отношении. Оно необходимо в первую очередь переводчикам и преподавателям иностранных языков, т.е. людям, которые имеют дело с несколькими (по меньшей мере с двумя) языками и должны уметь преодолевать существующие между ними семантические различия, что невозможно без знания самих различий. Естественно, положительным моментом в теоретической деятельности неогумбольдтианцев является решительное отстаивание идеи единства языка и мышления, хотя нужно иметь в виду, что у неогумбольдтианцев идея единства языка и мышления фактически перерастает в идею их тождества. Разумеется, избегая отождествления языка и мышления, не следует впадать в другую крайность и допускать словесную невыраженность отдельных элементов мысли и тем более возможность возникновения понятий до появления слов, что в тенденции ведет к разрыву языка и мышления[74].

Бесспорна мысль о том, что всякое новое изучение окружающего мира, приобретение, оценка и обобщение новых опытных данных осуществляется в свете уже имеющихся знаний, которые закреплены с помощью средств языка и без него существовать не могут[75], что в своих действиях люди руководствуются знаниями о мире, закрепленными в языке, который, следовательно, играет важную роль в практической деятельности и общественном поведении людей. Однако эта мысль в неогумбольдтианской концепции языка превращается в учение о слишком жесткой зависимости познания и общественного поведения людей от языковой системы, которая их якобы целиком обусловливает.

5

Ошибочные общетеоретические и философские выводы неогумбольдтианцев относительно роли языка в человеческом обществе порождены не ложностью исходных фактических данных, а методикой их рассмотрения и исследования, которая порочна в своей сущности.

Основной метод исследования языка в неогумбольдтианском языкознании есть метод анализа семантической сферы языка как закрепленной системы путем расчленения этой сферы на семантические поля[76] и последующего расчленения полей на составляющие их компоненты[77]. Этому членению предшествует анализ языковой деятельности человека в целом – отчленение языка как закрепленной системы (языка в соссюровском понимании) от речи как совокупности всех конкретных процессов функционирования языка (говорения, общения, формирования мыслей), а затем отчленение семантической сферы от всей системы языка[78]. Такая методика изучения языка отличается метафизической односторонностью – отрывом анализа от синтеза, несмотря на декларативные заявления неогумбольдтианцев об использовании ими синтеза при изучении языковых фактов. Между тем анализ и синтез находятся в диалектическом единстве, образуя две стороны единого познавательного процесса, и метафизическое преувеличение роли одного из них приводит к искаженному отражению изучаемого объекта. Сопоставляя необходимую связь синтеза и анализа, с одной стороны, и индукции и дедукции, с другой, Ф. Энгельс писал:

«Индукция и дедукция связаны между собою столь же необходимым образом, как синтез и анализ»[79].