Философские основы зарубежных направлений в языкознании

Г. Хольц утверждает, что человек способен понимать самого себя и мир благодаря языку, что без языка не существовали бы ни духовные индивиды, ни общество; что все, что не выражено при помощи языка, остается на уровне животного инстинкта[5]. Г. Хольц возражает Г. Клейсту, разрывающему язык и мышление и допускающему, что «дух» может закончить мысль до речевого выражения, что ясная мысль может быть неясно выражена. Г. Хольц считает, что даже невысказанная мысль образуется с помощью языка, так как человек в этом случае пользуется понятиями и логическими отношениями, а значит, словами и грамматическими формами; то, что неясно выражено, не может ясно осознаваться[6]. Развертывание предложения – это ход самой мысли. Если есть предложение, то, следовательно, есть и мысль[7].

Б. Уорф также признает ошибочным мнение, будто речь лишь выражает то, что в основных чертах сложилось в сознании без помощи языка, что формирование мысли – это якобы самостоятельный процесс, никак не связанный с природой отдельных конкретных языков[8].

Исходя из положения о безусловном единстве языка и мышления, Б. Уорф с логической неизбежностью приходит к убеждению в том, что системы условных символов математики, символической логики, философии и других наук – это не построения, противостоящие языку и имеющие дело непосредственно с областью чистого мышления, а особые ответвления языка[9]. С этим нельзя не согласиться, поскольку указанные символы, так же как и единицы естественного языка, выступают в качестве непосредственной действительности мысли, ее материальной основы.

Следует сказать, что во взглядах неогумбольдтианцев на соотношение языка и мышления наблюдаются и некоторые противоречия, приводящие в отдельных случаях к отступлению от категорического признания единства языка и мышления и определяющего влияния языка на сферу сознания, на познавательный процесс. Наиболее заметны эти противоречия, пожалуй, в воззрениях Б. Уорфа, который в одной из своих работ недвусмысленно заявляет:

«Мои собственные наблюдения дают мне право утверждать, что язык, несмотря на его огромную роль, напоминает в некотором смысле внешнее украшение более глубоких процессов нашего сознания, которые уже наличествуют, прежде чем возникает любое общение, происходящее при помощи системы символов или сигналов, и которые способны моментально создать такое общение (хотя оно и не будет истинным соглашением) без помощи языка или системы символов»[10].

В другой работе Б. Уорф подчеркивает обратное влияние мышления на язык:

«Язык… отражает массовое мышление; он реагирует на все изменения и нововведения, но реагирует слабо и медленно, тогда как в сознании производящих изменения это происходит моментально»[11].

Однако наблюдающиеся в отдельных случаях противоречия не изменяют сущности неогумбольдтианского учения, в основе которого, как уже отмечалось, лежит метафизическое преувеличение роли языка в образовании мыслительных отражений действительности (логических абстракций) и игнорирование или преуменьшение роли иных факторов в этом процессе.

Основные положения этого учения сводятся к следующему:

а) язык определяет мышление человека и процесс познания в целом, а через него – культуру и общественное поведение людей, мировоззрение и целостную картину мира, возникающую в сознании;

б) люди, говорящие на разных языках, познают мир по-разному, создают различные картины мира, а потому являются носителями различной культуры и различного общественного поведения;

в) язык не только обусловливает, но и ограничивает познавательные возможности человека;

г) от различия языков зависит не только разница в содержании мышления, но и различие в логике мышления.