Философские основы зарубежных направлений в языкознании

Глоссематика была задумана Ельмслевом и Ульдаллем как всеобщая теория языка, приложимая к любому конкретному языку, существующему в действительности или только возможному[363]. Стремление к созданию всеобщей лингвистической теории было характерно для научной деятельности Ельмслева на всех ее этапах. Попытки создания такой теории представлены уже двумя крупными работами Ельмслева доглоссематического периода. Это – «Принципы общей грамматики» и «Категория падежей»[364]. Обе эти работы были выполнены с учетом различных семантических (в частности грамматических) категорий, наблюдаемых в отдельных языках. По-видимому, серьезные трудности, с которыми пришлось иметь дело при выполнении этих работ, привели Ельмслева к мысли об отказе от учета содержательной стороны языковых категорий и об ограничении лингвистической теории соссюрианско-неопозитивистским требованием учета одних только чистых отношений в структуре языка. Но и этого оказалось недостаточно для обеспечения той стройности и стабильности, которые Ельмслев и Ульдалль считали необходимыми свойствами разрабатываемой ими теории. Никакая всеобщая теория языка, претендующая на предсказание «любого возможного текста на любом языке», не может быть гарантирована от того, что в каком-нибудь языке обнаружатся структурные особенности, не предусмотренные ею или же противоречащие ей. В этих условиях Ельмслев и Ульдалль с целью сохранения желаемой целостности и устойчивости своей теории сочли наиболее удобным объявить ее независимой от конкретных данных языкового опыта.

«В упрощенной, преднамеренно наивной форме, – пишет Л. Ельмслев, – проблема может быть сформулирована следующим образом: объект ли определяет теорию и воздействует на нее или же теория определяет свой объект и воздействует на него?»

И далее, указав на возможность различного понимания слова теория, Ельмслев продолжает:

«1. Теория в нашем смысле сама по себе независима от опыта. Сама по себе она ничего не говорит ни о возможности ее применения, ни об отношении к опытным данным. Она не включает постулата о существовании. Она представляет собой то, что было названо чисто дедуктивной системой, в том смысле, что она одна может быть использована для исчисления возможностей, вытекающих из ее предпосылок.

2. С другой стороны, теория включает ряд предпосылок, о которых из предшествующего опыта известно, что они удовлетворяют условиям применения к некоторым опытным данным. Эти предпосылки наиболее общи и могут поэтому удовлетворять условиям применения к большому числу экспериментальных данных.

Первый из этих факторов мы назовем произвольностью теории, второй – пригодностью теории. При создании теории необходимо считаться с обоими факторами, но из сказанного следует, что экспериментальные данные никогда не могут усилить или ослабить теорию, они могут усилить или ослабить только ее пригодность»[365].