Философский постгуманизм

Почему именно Хайдеггер? Прежде чем начать наше рассуждение, нам стоит упомянуть, что Хайдеггер стал предметом активной критики из-за своего неэтичного поведения и политического выбора: это был нераскаявшийся нацист и нарциссист, у которого были сексуальные отношения со многими из его студенток [Chessick, 1995; Badiou, Cassin, 2016]. Верно то, что постгуманизм – это праксис, то есть к теории и практике нельзя подойти по отдельности [Ferrando, 2012], но также верно и то, что Хайдеггер никогда не называл себя постгуманистом (самого этого термина в те времена еще не существовало). Размышления Хайдеггера существенно проясняют некоторые вопросы, перемещая разговор о технологии в область онтологии, то есть подходя к нему со стороны вопроса о бытии: что такое техника? Хайдеггер – первый философ, который сделал радикальный и убедительный шаг в этом направлении; вот почему важно осмыслить его работу, но также важно признать спорность его биографии. В своей статье «Вопрос о технике» [Хайдеггер, 1993б] Хайдеггер занимается онтологическим осмыслением, которое крайне важно для постгуманистического понимания технологии. Здесь мы должны отметить, что эта статья была написана после завершения Второй мировой войны, в которой технология сыграла ключевую роль, повлияв в том числе и на ее окончательный исход.

Понимая значение технологии в современном мире, Хайдеггер, как последовательный философ, ставит ключевой вопрос, который можно кратко сформулировать так: знаем ли мы на самом деле, о чем именно мы говорим, когда мы размышляем о технике? Или, если конкретнее, вместо того чтобы обличать или отстаивать технологию, Хайдеггер хочет ответить на вопрос, который часто считается самоочевидным: что такое техника? Он показывает, что есть два обычных ответа на этот вопрос: техника, как правило, понимается как «средство для достижения целей» и как «человеческая деятельность» [Там же, с. 221]. По Хайдеггеру, эти ответы не являются ошибочными, однако их недостаточно для понимания сущности технологии. Опираясь на свои обширные познания в области античной философии, он возвращается к грекам, рассматривая технику в плане не только этимологии (technē и logos, то есть «речь» о «технике»), но и семантического наследия; тем самым Хайдеггер привлекает наше внимание к весьма интересному факту: в древнегреческой литературе и философии термин «techne» всегда ассоциировался с двумя другими понятиями: poiēsis[59] и epistēmē[60]. В древнегреческом языке «techne» означало как ремесло, так и искусство. Семантическое отношение к «epistēme», то есть области «знания», связанного более тесно с областью «научного знания»[61], вряд ли станет неожиданностью для нашего современного понимания технологии; два этих термина, то есть «технологическое» знание и «научное», часто встречаются вместе (достаточно вспомнить о такой области, как исследования науки и технологий, STS). Более странным нам можем показаться отношение с poiēsis. Сам этот термин читателям, не знакомым с древнегреческим, может показаться устаревшим, поэтому поставим сначала вопрос: что значит «poiesis»?

Для прояснения понятия «poiesis» мы можем отослать к таким разнородным примерам, как поэзия, джем-сейшен или же раскрывшийся цветок. Когда мы начинаем писать стихотворение или же отправляемся на джем-сейшен с какими-то музыкантами, мы не знаем, что получится в итоге. У нас могут быть какие-то ориентиры (например, на джазовой импровизации можно сыграть несколько гамм), может быть тема, которой мы хотим заняться (например, написать стихотворение о жизни), однако мы не знаем в точности, какой результат мы получим. Часто, слушая запись джем-сейшена или же читая получившееся в итоге стихотворение, мы удивляемся, поскольку результат превосходит наши первоначальные ожидания – и именно в этом раскрывается творческий процесс. Важно подчеркнуть то, что, по мысли Хайдеггера, poiesis – «не только ремесленное изготовление, не только художественно-поэтическое выведение к явленности и изображенности. Φύσις, самобытное вырастание – тоже про-из-ведение, тоже ποίησις» [Хайдеггер, 1993б, с. 224]. В качестве примера можно привести «распускание цветов при цветении, в себе самом» [Там же] – это «ποίησις в высшем смысле» [Там же]. По мысли древних греков, творческий процесс был в определенном смысле священным, связанным с богами и богинями; это был момент истины, раскрытия: в греческом aletheia – это то, что возможно, когда «потаенное переходит в непотаенное» [Там же].