Философский постгуманизм

В общем и целом технология, не будучи всего лишь функциональным средством «получения» (энергии, более сложной техники или даже бессмертия), вступает в пространство постгуманистических дискуссий благодаря таким ключевым мыслителям, как Мартин Хайдеггер, Мишель Фуко и Донна Харауэй. Представив Хайдеггера, мы должны теперь упомянуть о том, что феминизм, в частности, можно считать ключевым моментом постгуманистического подхода к технологии, и не только в силу поставленного им акцента на телесности[68], но также благодаря киборгу Донны Харауэй [Харауэй, 2017] и проведенному ей демонтажу дуализмов и границ, в частности – границы человека-животного (организма) и машины, границы между физическим и нефизическим и, наконец, границы между технологией и субъектом. Постгуманизм исследует технологию в качестве способа раскрытия потаенного, то есть он подходит к ее онтологическим смыслам иначе, чем в сценарии, в котором технология неизменно сводилась к своим техническим достижениям[69]. Еще одно ключевое понятие постчеловеческого подхода к технологии и, если возвращаться к Хайдеггеру, один из вариантов несовпадения раскрытия потаенного с поставом можно обнаружить в технологиях себя, которые изучались Мишелем Фуко (1926–1984) в поздний период его творчества[70]. Понятие технологий себя играет ключевую роль для постчеловека: поскольку дуализм самости и другого был переформатирован благодаря реляционной онтологии, технологии себя играют, как мы увидим далее, существенную роль в процессе экзистенциального раскрытия. Технологии себя позволяют осмыслить постчеловеческий праксис, который, возможно, преодолеет парадигму письменного и устного, сочетая модусы существования и отношения, что позволит начать обсуждение проблем постгуманистической этики и прикладной философии. В эти вопросы мы углубимся в главе 15. Сейчас же вернемся к разбору различий между движениями и позициями, которые составляют в настоящее время постгуманистический сценарий, чтобы точнее определить философский постгуманизм и лучше охарактеризовать его точку зрения.

Глава 9 Антигуманизм и Übermensch

ЕСЛИ СОВРЕМЕННАЯ рациональность и прогресс составляют ядро трансгуманистической программы, то критика тех же самых понятий – ядро антигуманизма[71], философской позиции, которая, коренясь, как и постгуманизм, в постмодернизме, с ним, однако, не смешивается. Но прежде всего нам следует упомянуть о том, что антигуманизм как таковой не является однородным движением [Han-Pile, 2010, p. 119]; здесь мы в основном будем заниматься философским течением, разработанным на основе наследия Ницше и Фуко, но надо упомянуть, что есть и другие антигуманистические подходы, в частности основанные на марксизме и разработанные такими философами, как Луи Альтюссер (1918–1990) и Дьердь Лукач (1885–1971)[72]. Что является главной характеристикой антигуманизма? Критическая деструкция человека, которая в трансгуманистической мысли почти не присутствует, является ключевым моментом антигуманизма. Антигуманизм вместе с постгуманизмом отказываются от универсалистской риторики гуманизма; «мы» не одни и те же, мы на самом деле совсем разные, однако различие не означает, что кто-то лучше или хуже; различие не является иерархическим. В этом смысле плюрализм не равен релятивизму[73]: мы можем объединяться нашими различиями и несмотря на них[74]. В этом мы можем усмотреть существенное сходство антигуманизма и постгуманизма, однако одна ли у них ориентация? Говоря точнее, в чем антигуманизм и постгуманизм сходятся друг с другом, а в чем различаются?