Финал

– Парадайз. – Пламя на кончиках его пальцев погасло. Впервые с тех пор, как они познакомились, он выглядел испуганным. Его глаза налились кровью, брови нахмурились. – Я не хотел причинять тебе боль.

– И убивать ее ты тоже не собирался? – обвинительно воскликнула Телла.

Гавриил отпустил Скарлетт, и его руки снова вспыхнули огнем: на ладонях образовались раскаленные огненные шары.

– Прекрати немедленно! – закричала Скарлетт. – Парадайз не хотела бы, чтобы ты сделал больно ее дочери – как и твоей собственной.

Упавшая Звезда снова перевел на нее взгляд, и пламя на кончиках его пальцев стало черным, как предательство.

Он заметил ее оговорку и понял, что она не его Потерянный Рай, хотя Скарлетт теперь вообще засомневалась, не догадался ли он с самого начала, что она лишь притворяется. Ее появление не вызвало в нем чувства любви, так что, возможно, пришло время прекратить притворство.

Она шагнула к нему, глядя в его исполненные боли глаза, а не на руки, которые несколько раз обжигали ее. Она и не помышляла о самоотверженности, слишком тесно связанной со страхом, поскольку помнила объяснение матери о том, что именно страх придает Мойрам сил.

Скарлетт отказывалась бояться. Страх – это яд, убивающий любовь. А любовь, в свою очередь, несет погибель страху. Она по-прежнему не могла заставить себя полюбить его, зато могла продемонстрировать уязвимость и тем самым пронять его.

– Я знаю, вы страшитесь любви, потому что в прошлом она причиняла боль, и вы привыкли рассматривать ее как оружие. Вы считаете любовь болезнью, но на самом деле болезнь – это вы сами. Ваша боязнь любви разрушает и вас, и всех, с кем вы соприкасаетесь. Она не делает вас могущественным, но лишь сообщает окружающему миру трагичности. – Скарлетт обвела рукой его ужасающий тронный зал с уродливой сценой, гротескной клеткой и троном, все еще пылающим гневным огнем. – Вы уверяли, что не любили Парадайз, но я знаю, что это не так.

Он не дрогнул, но и не набросился тоже.

– Вы любили мою мать, и она вас любила. Наемный Убийца в самом деле вернулся в прошлое. Он перенес меня туда, чтобы я повидалась с Парадайз, и она была переполнена любовью к вам. Она не хотела бы для вас подобной судьбы, как не желала и чтобы вы совершили подобные поступки.

Он, наконец, опустил взгляд на зияющую дыру на рукаве Скарлетт и поврежденную кожу под ней, обожженную и покрытую волдырями там, где он прикоснулся к ней.

Скарлетт судорожно вздохнула и заставила себя шагнуть ближе.

– Я вас прощаю.

Между одним ударом сердца и следующим, показавшимся Скарлетт вечностью, выражение лица Гавриила оставалось непроницаемым, но пылающее на его руках пламя из черного стало серым – цвета сожаления. Оно потрескивало, облизывая кончики его пальцев, и это был единственный слышимый в тронном зале звук, пока, наконец, Упавшая Звезда не прошептал:

– Я любил ее так сильно, что это пугало меня, и с тех пор больше никогда не позволял себе снова поддаться этому чувству. – По его лицу скатилась золотая слеза. – Как бы я хотел исправить то, что сотворил с ней! – Он уронил еще одну слезу, и еще, и еще.

Скарлетт не знала, скорбит ли Гавриил исключительно по ее матери. Его глаза были полны бесконечной боли, как будто он, наконец, в полной мере прочувствовал тяжесть всех тех невыразимых поступков, которые совершил.

Пламя на кончиках его пальцев погасло.

Очередная выкатившаяся из его глаза слеза оказалась прозрачной, а не золотой, она была по-человечески красивой… и в следующее мгновение Телла вонзила ему в сердце нож.

– Нет! – Скарлетт опустилась на пол подле своего отца. Лезвие пробило сердце, и жизнь быстро покидала его. Именно этого Скарлетт и хотела, но теперь жалела о содеянном.

Губы Упавшей Звезды дрогнули в слабом подобии улыбки.

– Мы оба знаем, что я не заслуживаю твоей печали…

Собрав последние силы, Гавриил поднял оброненный ею белый кинжал. Его пальцы едва могли высекать искры, но каким-то образом ему удалось быстро расплавить лезвие кинжала и придать ему форму пламени. Лезвие озарилось светом, которого Скарлетт никогда раньше не видела. Если бы ей пришлось описать его, она бы сказала, что оно похоже на магию и напоминает о том, что Гавриил сказал тогда в подземелье о Мойрах, передающих свою силу предметам.

Он вложил нож в руку Скарлетт.

– Когда меня не станет… этот кинжал освободит тех, кого я поймал в ловушку… Распорядись им так, как не стал бы я…

С этими словами Упавшая Звезда умер.

Скарлетт зарыдала. Она оплакивала чудовище, которым он был, и удивительное создание, которым так и не стал.

59

Донателла

Телле казалось, что весь мир должен был замереть или рукоплескать ей, ведь она только что убила Упавшую Звезду. Избавила свет от чудовища, который лишил жизни ее мать.

Она и сама была близка к смерти и до сих пор чувствовала запах дыма и гари от пламени, которое могло бы опалить ее. Ее руки дрожали, сердце бешено колотилось. Но в следующее мгновение к ней подошел Джекс, обнял своей холодной, успокаивающей рукой и притянул к себе со словами:

– Все в порядке, любовь моя.