Финал

– А мои эмоции видишь? – спросил он вкрадчивым голосом, очевидно, продолжая ее испытывать, только на этот раз Скарлетт не знала, каков правильный ответ. Она сочла, что большинство людей не захотели бы, чтобы она подсматривала за их эмоциями. Если бы подобный вопрос задал отец, который ее вырастил, правильным ответом, безусловно, было бы «нет». Но Упавшая Звезда был Мойрой, создавшей всех остальных Мойр, и едва бы обрадовался бесталанной дочери.

Скарлетт сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Она никогда намеренно не пыталась увидеть чувства других людей, а Упавшая Звезда и вовсе был богом Судьбы, не человеком. Хотя, очевидно, она и сама не вполне человек.

Скарлетт выпрямилась, отбросив в сторону страхи, беспокойство и ужас, и, присмотревшись, различила проблески цветов, не принадлежавших ей самой. Она ожидала, что это будут зловещие красные и пурпурные тона. Но Упавшая Звезда сиял великолепием золота.

Он был доволен и с каждой минутой радовался все больше. Она отмечала нетерпеливые зеленые всполохи, появившиеся вокруг него, когда он наблюдал, как она использует свои силы, чтобы прочитать его.

– Что ты видишь? – спросил он.

– Вы счастливы оттого, что я здесь, счастливее даже, чем сами ожидали… а еще горды. Говоря это, я вижу окружающие вас медные искорки.

– Превосходно. – Он кивнул, и нетерпеливая зелень его чувств сделалась еще более насыщенного – ненасытного – цвета. – Я знал, что ты будешь талантлива. Была еще одна Мойра с похожими способностями. Он мог контролировать эмоции, но его дар никогда не действовал на бессмертных.

– Мне по силам только различать эмоции, но не управлять ими, – поправила Скарлетт.

– Это потому, что ты пока не получила моей помощи.

Упавшая Звезда протянул руку, чтобы погладить ее по голове, и Скарлетт инстинктивно съежилась. Она недостаточно сильна, чтобы остановить его, пожелай он похитить ее или посадить в клетку, но отеческой любви точно никогда от него не примет. Может быть, это не самый лучший способ выжить, но не все на свете связано только с выживанием.

Упавшая Звезда уронил руку и, к удивлению Скарлетт, одарил ее еще одной неестественной улыбкой.

– Если бы ты приняла меня слишком легко, я был бы разочарован. Но ты не станешь и дальше сопротивляться мне. Ты мой единственный ребенок. Когда я взойду на трон, то разделю с тобой всю Меридианную империю – если, конечно, ты станешь той, кем я хочу.

Он взмахнул своей огромной рукой, и ужас Скарлетт усилился, когда искры в воздухе взорвались пламенем, заполнившим пространство над их головами и скрутившимся в сияющие формы. Она увидела себя сидящей на троне в пышном вечернем платье, с украшенной драгоценными камнями диадемой на голове и вереницей поклонников, одни из которых стояли на коленях, а другие протягивали ей замысловатые дары.

– Я могу осуществить все твои самые смелые мечты, как только ты обретешь свои силы. Я могу превратить тебя в Мойру вроде себя самого.

Скарлетт удержалась от замечания, что вовсе даже не мечтала ни превращаться в богиню Судьбы, ни властвовать над империей, но тут Упавшая Звезда снова взмахнул рукой, и огненный образ изменился.

Скарлетт по-прежнему находилась в тронном зале, но теперь была распростерта у ног Упавшей Звезды, а вместо диадемы на ее голове была клетка.

– Выбирай, какое будущее тебе больше по душе. Подумай об этом, пока меня не будет. Моя прекрасная Узница составит тебе компанию и напомнит, что произойдет, если попытаешься покинуть Зверинец.

Он погладил прутья позолоченной клетки, и Скарлетт, наконец, поняла, почему молодая женщина показалась ей такой знакомой. Да ведь это еще одна Мойра, Узница! В Колоде Судьбы ее карта имела двойное значение: иногда ее изображение сулило любовь, но обычно – жертву.

Скарлетт не могла вспомнить, каковы способности Узницы, но надеялась, что они не связаны с предсказанием судьбы. Внезапно глаза молодой женщины из лавандовых стали белыми, и она объявила:

– С нетерпением жду, когда ты превратишься в ту, кто ему всего желанней!

27

Донателла

Телла надеялась встретить Легендо, когда, наконец, заснет. Ей было все равно, станет ли он сторониться ее из-за ее отказа или даже не вполне воскреснет, лишь бы появился в ее сне! Подметая разорванным подолом некогда небесно-голубого платья полы замка Идиллуайлд, она поднималась с этажа на этаж, собирая обрывки блесток с выброшенных бумажных звезд и обыскивала бальный зал, в котором не было бала.

Она знала, что видит сон, но он куда больше походил на забытые воспоминания. В отличие от первой ночи последнего Караваля, когда она прибыла сюда в сопровождении Данте, сейчас в бальном зале было тихо, если не считать журчания нескольких жалких фонтанчиков. Тогда из них мощной струей било темное бургундское вино, а теперь едва капала ржаво-красная жидкость цвета разбитых сердец.

Джекс неторопливо вышел из стоящей в центре зала клетки, как всегда, невероятно элегантный даже в мятой и кое-как застегнутой одежде. Ослепительно сияющие золотистые волосы падали ему на глаза, придавая разнузданный и одновременно очень привлекательный вид.