Финиас Финн, Ирландский член парламента

Онъ долженъ былъ обѣдать въ своей квартирѣ, а потомъ уѣхать въ восемь часовъ. Онъ уложилъ все прежде чѣмъ отправился на Портсмэнскій сквэръ и воротился домой какъ-разъ къ тому времени, чтобы сѣсть за свой одинокій обѣдъ. Но садясь за столъ, онъ увидалъ небольшое письмо, лежавшее на столѣ между кучею книгъ, писемъ и бумагъ, которыя онъ еще не убралъ. Это было очень маленькое письмецо въ конвертѣ особеннаго блѣднорозоваго цвѣта и онъ зналъ почеркъ хорошо. Кровь бросилась ему въ лицо, когда онъ взялъ это письмо, и съ минуту онъ не рѣшался распечатать его. Неужели предложеніе будетъ повторено? Медленно, едва осмѣливаясь сначала взглянуть, развернулъ онъ письмо. Въ немъ заключались слѣдующія слова:

«Я узнала, что вы уѣзжаете сегодня, и пишу къ вамъ нѣсколько словъ, которыя вы получите какъ-разъ передъ вашимъ отъѣздомъ. Я хочу только сказать вамъ, что когда я оставила васъ намедни, я разсердилась не на васъ, а на себя. Позвольте мнѣ пожелать вамъ всего хорошаго и того успѣха, котораго вы заслуживаете и который, какъ мнѣ кажется, вы пріобрѣтете.

«Искренно вамъ преданная

«м. м. г.»

«Воскресенье утромъ.»

Не отложить ли ему свою поѣздку и не пойти ли къ ней вечеромъ просить быть его другомъ? Вопросъ былъ предложенъ и разрѣшенъ въ одно мгновеніе. Разумѣется, онъ къ ней не пойдетъ. Если пойдетъ, онъ можетъ сказать только одно слово, и это слово конечно никогда не будетъ произнесено. Но онъ написалъ ей отвѣтъ еще короче ея письма:

«Благодарю, дорогой другъ. Я не сомнѣваюсь, что мы съ вами вполнѣ понимаемъ другъ друга и что каждый изъ насъ вѣритъ добрымъ желаніямъ и честнымъ намѣреніямъ другого.

«Всегда вамъ преданный

«ф. ф.»

«Пишу это въ минуту отъѣзда,»

Финіасъ держалъ это письмо въ своей рукѣ до послѣдней минуты, думая, что онъ его не пошлетъ. Но садясь въ кэбъ, онъ отдалъ письмо своей хозяйкѣ, чтобы она отнесла его на почту.

Бёнсъ пришелъ проститься съ нимъ на желѣзную дорогу подъ-руку съ мистриссъ Бёнсъ.

— Прекрасно сдѣлали, мистеръ Финнъ, прекрасно, сказалъ Ббнсъ: — я всегда зналъ, что въ васъ есть кое-что хорошее.

— Вы всегда мнѣ говорили, что я раззорюсь въ парламентѣ, и я точно раззорился, сказалъ Финіасъ.

— Совсѣмъ нѣтъ. Человѣкъ съ здравымъ разсудкомъ не раззорится никогда. Я надѣюсь, что вы теперь пойдете гораздо дальше, чѣмъ я надѣялся въ то время, когда вы бывало отыскивали министерскія мѣста; — мистеръ Монкъ также это испыталъ. Я зналъ, что онъ найдетъ утюгъ слишкомъ тяжелымъ для себя.

— Господь съ вами, мистеръ Финнъ! сказала мистриссъ Бёнсъ, приложивъ къ глазамъ носовой платокъ. — Ни одного жильца не любила я такъ, какъ васъ.

Они пожали ему руку въ окно вагона и поѣздъ умчался.

Глава LXXVI. Заключеніе

Намъ говорятъ, что лордъ-мэръ испытываетъ горькую минуту, когда оставляетъ свое мѣсто и становится опять простымъ эльдерманомъ Джонсомъ. Лордъ-канцлеръ, оставляющій свою должность, тоже испытываетъ большое паденіе, хотя въ утѣшеніе ему остается пенсія. Президентъ Соединенныхъ Штатовъ, когда оставляетъ свою великолѣпную резиденцію и опять дѣлается простымъ гражданиномъ, долженъ сильно чувствовать перемѣну. Но нашъ герой, Финіасъ Финнъ, оставляя мѣсто своихъ многочисленныхъ успѣховъ и приготовляясь къ постоянному жительству на своей родинѣ, находился, какъ мнѣ кажется, въ худшемъ положеніи, чѣмъ тѣ павшія божества, о которыхъ я говорилъ. Они по-крайней-мѣрѣ знаютъ, когда настанетъ ихъ паденіе. Онъ, какъ Икаръ, поднялся къ солнцу, надѣясь, что его восковыя крылья поддержатъ его между богами. Соображая, что его крылья были изъ воска, мы должны сознаться, что они были очень хороши. Но небесный свѣтъ оказался для нихъ слишкомъ силенъ; теперь, проживъ пять лѣтъ съ лордами и графинями, съ министрами и ораторами, съ прелестными женщинами и свѣтскими людьми, онъ долженъ былъ поселиться въ маленькой квартирѣ въ Дублинѣ и желать, чтобы стряпчіе этого сутяжнаго города были къ нему добры. Дорогою онъ принялъ только одно намѣреніе. Онъ сдѣлаетъ эту перемѣну или попытается сдѣлать ее съ мужской силой. Въ послѣдніе мѣсяцы въ Лондонѣ онъ позволялъ себѣ быть грустнымъ, унылымъ и печальнымъ. Теперь все это должно прекратиться. Никто дома не увидитъ его унылымъ. А Мэри — его милая Мэри! — никогда не будетъ имѣть причины думать, что ея любовь и его помолвка съ нею могли быть причиною его унынія. Развѣ онъ не цѣнилъ ея любовь болѣе всего па свѣтѣ? Тысячу разъ говорилъ онъ себѣ это.

Она встрѣтила его въ его старомъ домѣ въ Киллало. Помолвка ея была извѣстна всему графству и ей не приходило въ голову, что она должна скромничать въ своей любви. Она была въ его объятіяхъ, прежде чѣмъ онъ заговорилъ съ отцомъ и матерью, и сказала ему — очень тихо — между тѣмъ какъ онъ покрывалъ поцѣлуями ея милое личико:

— О, Финіасъ! я такъ вами горжусь; я нахожу, что вы соворшенно правы, и я рада, что вы поступили такъ.

Опять онъ покрылъ лицо ея поцѣлуями. Могъ ли бы онъ имѣть такое удовольствіе, еслибъ позволилъ рукѣ мадамъ Гёслеръ остаться въ его рукѣ?