Финиш

– Больной ублюдок, прощального поцелуя ты от меня не получишь. Тебе всегда нравился вкус слез, причиной которых становился ты сам.

– О да, верно, я чертовски болен. И мне надоело бояться того, чего я не вижу. Я ничего не смогу сделать, если не знаю, что происходит! Не смогу защитить тебя, если не знаю, что грядет! – Он качает головой так, словно я круглая дура, и, развернув меня, наваливается всем телом и прижимает к двери. Я с досадой кричу, разозлившись из-за того, что не могу даже пошевелиться, что он силой меня удерживает. Тобиас слишком силен, и я против него беспомощна.

– Ненавижу тебя, – вырывается из недр души, когда он наваливается на меня всем весом, и гнев покидает его тело.

– Je t’aime[115], – говорит Тобиас, прижавшись грудью к моей спине, а лбом – к плечу. – Не отталкивай меня, Сесилия. Дождись меня.

– Нет!

– Не отгораживайся от меня. Прошу. Я вернусь. Мне нужно два дня. Два дня. Неужели ты не можешь дать мне всего два дня?

– Даже двух минут не дождешься. Если задержишься дольше, между нами все кончено, и меня не волнует, останешься ты или нет.

– Сесилия…

– Нет!

Он придавливает меня грудью, пытаясь навязать свою волю. Чувствую, как его сердце лихорадочно бьется возле моей лопатки, а потом Тобиас обвивает рукой мою талию и, расстегнув на мне джинсы, стягивает вниз.

– Перестань! – кричу я, когда он стаскивает с меня кроссовки и носки. Брыкаюсь, но Тобиас одной рукой прижимает меня к двери.

Он хватает меня за рубашку, и я скрещиваю на груди руки.

– Прекрати! Ты не заставишь меня раздеться!

Он ударяет кулаком в дверь, и рама сотрясается.

– Ты мне обещала, Сесилия!

– А ты обещал мне!

– Да как ты не понимаешь? Я могу украсть твое время, внимание и даже твое тело, но не могу забрать то, за чем возвращался!

– Вот именно, и этого ты как раз не поймешь. Не поймешь, если снова так со мной поступишь! Если выйдешь из дома – назад не приму.

Он издает утробный рык и поворачивает меня, сорвав рубашку, а я вонзаю ногти ему в плечи, пытаясь оттолкнуть.

– Хватит, Кинг! Какого черта ты творишь?

Ничуть не смутившись, он раздевает меня, потому что терпение у него кончилось, стягивает лифчик и трусики, пока я не оказываюсь перед ним полностью обнаженной.

– Нельзя так поступать и снова пытаться со мной переспать. – Я пытаюсь обойти его, но Тобиас с легкостью меня поднимает. Царапаю его, пока он не укладывает меня рядом с диваном. Тобиас дергает меня за руку, повернув лицом к спинке дивана, а потом, схватив кистью обе мои руки, сжимает их у меня за спиной. Сопротивляюсь, брыкаясь в его хватке, но он крепко меня держит.

– Какое же ты чудовище!

Он невозмутимо отвечает:

– Только когда приходится, и им я становлюсь ради тебя.

Пытаюсь вырваться, но тщетно, поскольку Тобиас обездвиживает своей силой. От его предательства меня захлестывает гнев, какого я прежде не чувствовала.

– Если планируешь провернуть эту хрень, тогда смотри мне в лицо, трус!

– К чему утруждаться? Ты ведь ненавидишь меня за то, кто я есть.

– Я ненавижу тебя за то, что ты скрываешь!

– Но сейчас-то я не скрываюсь. – Он наклоняется, накрыв меня своим телом, и шепчет на ухо, а в глазах у меня стоят слезы.

Тобиас говорит полным злобы голосом:

– Эта ярость, беспомощность, которую ты сейчас чувствуешь, страх от незнания, что тебя ждет, унизительная уязвимость, которая чертовски тебя бесит, лишает сил. – Он рычит, и каждое слово ранит сильнее предыдущего. – Ровно то же самое, что чувствую я каждый раз, как тебе что-то угрожает. И я не знаю, кто это или что, но ты все равно отказываешься от моей гребаной защиты.

Его слова проникают в мое сознание, и когда Тобиас меня отпускает, я разворачиваюсь и бью его по груди, лицу, шее, вымещая всю свою злость. Он принимает каждый удар, даже не дрогнув, но в его глазах сверкает ярость, пока я не довожу себя до изнеможения. Мой боевой дух дает слабину, и я едва слышу Тобиаса, в глазах которого появляется отчаяние, положив конец моей злости. И все же набрасываюсь на него с кулаками, а он часто дышит.

– Я лишь хотел, чтобы ты понимала, как дорого мне обходятся твои победы. – Он сглатывает, в голосе еще слышна ярость, но в глазах сияет поражение. – Ты выиграла, Сесилия. Черт возьми, я дам тебе выиграть, хоть и не знаю, что это значит.

– Я тебя ненавижу, – сиплым голосом говорю я. Силы покидают меня, но в глазах читается гнев.

– У меня есть обоснование для каждого поступка в прошлом и будущем. И мне жаль, что этого тебе мало, но плевать – лишь бы твое сердце продолжало биться и оставался маломальский шанс, что ты простишь меня за усилия. – Его голос срывается на каждом слове. – Но если ты лишишь меня и этого, у меня ничего не останется. Ты оставишь меня ни с чем.

Когда я осознаю силу его жертвы, то перестаю злиться и обхватываю его лицо руками. Тобиас в ярости вырывается из моих рук.