Финская баня

Скорее всего, это был сын Хапайнена, потому что сходство бросалось в глаза: одинаковые, слегка кругловатые носы, форма рта, круглые большие глаза.

— Тэрвэ, тэрвэ, прывет! — ответил Хапайнен и что–то еще стал говорить ему, будто отчитывал, нажимая на удвоенные звуки.

Тот провел ладонью по волосам, сказал «кюлля, кюлля», внимательно осмотрел нового человека в маскхалате и русских валенках, подошел к нему и подал руку, сказав «Юхан», это его имя — так понял Колотай и ответил — «Василь».

Парень забрал у Колотая коня, похлопал его по шее и повел в сарай, большое длинное строение в стороне от дома и от улицы. А они, хозяин и его новый помощник, собрали сбрую, бросили все на возок и потянули следом за конем: Хапайнен впрягся в оглобли, а Колотай подталкивал сзади, — возок громко скрипел подкованными полозьями.

Эта короткая хозяйственная разминка показалась Колотаю чем–то вроде доброго знака. Мужчины приняли его хорошо, а это главное, — отметил про себя Колотай.

Изба, или дом — Колотай не знал, была на две половины, они зашли в левую, хорошо протопленную — а может, так показалось с мороза? — на четыре небольших окна, через которые еще пробивался дневной свет. Они разделись. Колотай снял наконец свой маскхалат, за ним — кавалерийский бушлат, хотя никаким кавалеристом он не был, собирался снять и теплую жилетку, но передумал. Хотел остаться в валенках, но хозяин подвинул к нему мягкие войлочные тапки и указал на них пальцем.

И здесь они все делали молча: раздевались, мылись, утирались, можно было подумать, что хозяин немой. Как ни странно, Колотаю это нравилось больше, чем расспросы, желание собеседника влезть в твою душу, выведать все, что его интересует, чтобы потом создать для себя твой портрет, а какой — это уже только ему будет известно. Они собирались перейти в другую половину дома, как вдруг хозяин спросил Колотая:

— У тебя какая–то фамилия неруски… Откуда ты? Польски?

— Я белорус, — ответил Колотай. — Беларусь — это край между Россией и Польшей. Территория у нас почти в два раза меньше вашей, а население сейчас, после присоединения Западной Белоруссии, в два раза больше, чем у вас.

— Скажи честно, ты хочешь домой? — немного подумав, спросил Хапайнен.

Такого поворота беседы Колотай не ожидал, это его насторожило, но ответил:

— Очень хочу. А если бы я сказал «нет», вы не поверили бы.

— Значит — да, кюлля? По нашему да — это кюлля, а нет — эй, а тэрвэ — это привет. Понял?

— Запомню навсегда, — сказал Колотай. — Кюлля, эй, тэрвэ.

— Хювя он — хорошо, запомни и это слово — хювя он. Но главное не это. У меня есть план, как тебе бежать, но пока не будем об этом. Подождем.

— Хорошо, хювя он, — ответил Колотай и протянул руку Хапайнену, крепко пожав, как в тот раз, когда они только увиделись.

Хапайнен ответил таким же крепким пожатием — в знак согласия.

Они пошли в другую половину дома: хозяин — первый, Колотай — за ним. И оказались на кухне. Здесь было намного теплее, чем в той половине, сразу ударили в нос запахи готовящейся пищи, повеяло чем–то знакомым, от чего Колотай успел уже отвыкнуть.

У плиты со множеством конфорок, от которой веяло горячим духом, стояла невысокая, средних лет женщина в темном платье, поверх которого был надет белый кухонный фартук, завязанный сзади. На голове у нее красовался синий вязаный чепчик с козырьком и наушниками, очень напоминающий уменьшенную военную финскую ушанку, из–под которого выбивались светлые, слегка вьющиеся, льняного цвета волосы. Лицо ее оживляли подвижные внимательные глаза, которые то увеличивались, то уменьшались — в зависимости от того, как она реагировала на услышанное.

Она повернулась к ним, как–то сильно удивилась или испугалась, потом растерянно улыбнулась, произнеся уже такое знакомое Колотаю «тэрвэ», и кивнула головой — как поклонилась.

— Это моя жена Марта, — сказал хозяин Колотаю. — Через час она нас накормит, а теперь, с дороги, мы сходим в нашу финскую баню–сауну, смоем все свои грехи, как у нас говорят.

Разговор они закончили, хозяйка сходила в левую половину, где мужчины только что раздевались, и через несколько минут принесла два свертка белья. Один вручила мужу, второй ему: березовый веник, свежее белье, большое полотенце, мыло, мочалка — все, что нужно для бани.

Пошли они вдвоем, сын Юхан должен был присоединиться к ним немного позже — занимался хозяйством. Баня–сауна состояла из трех, даже четырех частей или комнат: предбанник, моечное отделение, парилка и небольшая ванная комната, в которой стояла большая эмалированная ванна, что очень удивило Колотая. Эмалированная ванна в такой глуши, среди лесов и болот. Кто ее сюда доставил, и сколько она стоила бедному Хапайнену! Но главной была парилка: каменная печка, в которую вмурована железная бочка, обеспечивала водой — горячей водой. А вот откуда берется пар, Колотай так и не понял…