Фёдор Абрамов

Так, в журнале «Нева» (№ 3 за 1973 год) была опубликована статья литературоведа Юрия Андреева «Большой мир (о прозе Фёдора Абрамова)», породившая массу вопросов как у самого Абрамова, так и у читателей. В частности, в статье говорилось: «Я думаю (смею высказать гипотезу), что Ф. Абрамов исподволь готовится к самому трудному в писательском ремесле делу: к созданию образа современника, который будет ему самому по сердцу, будет близок авторскому пониманию того, каким должен быть человек сейчас. Многочисленными и непростыми подступами к решению этой трудной задачи он уже овладел». Словно всё, что было создано Абрамовым прежде в литературе, имело всего лишь промежуточный характер и не воспринималось самим автором должным образом. Столь странный вывод автора статьи не мог не вызвать абрамовского негодования, и письмо Фёдора Александровича в «Неву» не заставило себя долго ждать.

Помимо статей такого рода были и содержательные публикации, раскрывающие в той или иной мере объективность абрамовской прозы, и их было значительно больше. Это статьи Феликса Кузнецова «Люди деревни Пекашино: полемические заметки» в «Комсомольской правде», Шамиля Галимова «Конфликты и характеры» в журнале «Москва», Всеволода Сурганова «От романа к роману» в «Литературной газете» и Владимира Новикова «В галерее реальных характеров» в «Литературном обозрении».

Но и положительная критика, и поддерживающие писателя читательские письма не смогли загасить разгорающегося костра травли «Путей-перепутий», что заставило Фёдора Абрамова изменить планы. Пришлось отложить поездку в Северодвинск, где совет работников библиотеки Дворца культуры им. Ленинского комсомола наметил на 13 мая читательскую конференцию по романам «Братья и сёстры» и «Две зимы и три лета». Отправив приветственное письмо участникам конференции, извинившись, что не может приехать, Абрамов срочно уехал в Москву спасать «Пути-перепутья», выход которых отдельной книгой в издательстве «Современник», запланированный на 1974 год, был поставлен под угрозу. И снова хождение по высоким инстанциям, разговоры в «Новом мире» и в издательстве «Современник», долгая встреча с Демичевым, который с 14 ноября 1974 года станет руководить Министерством культуры СССР, сменив Екатерину Алексеевну Фурцеву.

С редакционным непониманием столкнулись не только «Пути-перепутья» в «Современнике». Новый абрамовский рассказ «О чём плачут лошади» не смог преодолеть цензурного заслона в журнале «Дружба народов». 5 апреля 1973 года он был возвращён автору с сопроводительным письмом заместителя главного редактора журнала Леонида Арамовича Теракопяна. Предлагалось изменить название рассказа, так как в нём «невольно звучит мотив тоски по прошлому, плача по нему, причём по прошлому доколхозному», а также «ввести в рассказ мысль о диалектическом прогрессе, который несёт с собой не только обретения, но и утраты». При этом Теракопян ссылался на то, что «восстановить прежнее отношение к лошадям невозможно, однако счастливые времена для лошадей не всегда были добрыми к человеку. И, кажется, сказать об этом не было бы лишним. Хотя бы фразой».

Так, Фёдор Абрамов был вынужден дать рассказу новое название – «Сказки старой лошади» – неблагозвучное, грубое, словно топором вырубленное, но позволившее усыпить бдительное око цензоров. Вскоре после публикации Абрамов вернул рассказу прежний заголовок.

Небольшой по объёму, лиричный и в то же время до краёв наполненный неисчерпаемой грустью рассказ, основанный на детских воспоминаниях, был глубже, чем просто повествование о лошадях. И Рыжуха, которой досталось в работе «не меньше, чем её подругам», но «сумевшая сохранить свой весёлый, неунывающий характер, норовистость молодости», и прямая ей противоположность Карько, превратившийся от работы на лесоповале в доходягу, стали определённым фоном для раскрытия человеческих взаимоотношений. В самый День Победы старого коня Карько подвели под несчастный случай, обрушив ему на спину тяжёлые брёвна со штабеля, чтобы в великий праздник на столах было мясо, так редко достающееся колхозникам. За передрягами с лошадьми, как сквозь вуаль, явственно проступали судьбы крестьян-колхозников, которым Победа не принесла облегчения в тяжёлом труде, а, наоборот, возложила на их плечи ещё бо́льшую ношу на многие последующие годы.

На этот, казалось бы, незамысловатый рассказ с налётом «детскости» было много читательских откликов, но самым точным, пронзительным было письмо всё той же Веры Бабич. Понимая глубину мысли, заложенной автором, словно заглядывая в потаённые закрайки абрамовской души, в апреле 1976 года она напишет: