Фиолетовые кружева

Арина силилась разглядеть в темноте, кого так испугалась сестра.

Вглядываясь и щурясь, девушка, наконец, поняла и тихо рассмеялась, пока Леся дрожала, как лист на ветру.

– Почему смеёшься? Хватит! Неужели тебе не страшно?!

– Лесь, это горгулья! Всего лишь горгулья!

– О, Господи! – выдохнула она с облегчением. – Тьфу ты! Пошли спать!

Только произнесла девушка, и кто-то дернул за ручку изнутри чулана.

Сестры приросли к полу.

В коридоре стояла такая тишина, что, наверное, было слышно, как кровь с бешеной скоростью бежала по сосудам.

Внезапно шок прошёл, и сестры опрометью кинулись на третий этаж. Пробегая по коридору, обе услышали, что из чулана кто-то вышел.

Забежав в комнату, они бросились на кровать и укрылись с головой одеялом.

Первую ночь в «Фиолетовых кружевах» сестры спали вместе.

Глава 4 Скелеты в шкафу

Было утро следующего дня. Сестры спустились к завтраку.

Дядя, тётя и Полина уже ждали их.

Девушки поздоровались и уселись за стол. Все было тихо и ровно, пока дядя не начал речь:

– Девочки! – сказал он улыбаясь. – Вчера к нам вечером приехала гостья! Время было позднее, потому не стали тревожить вас, уставших, чтобы познакомить с ней. Поэтому сделаем это прямо сейчас. Прошу любить и жаловать! Моя любимая тётушка Зинаида Никаноровна!

После такой торжественной речи Леся невольно подняла руки, чтобы аплодировать, но вдруг резко опустила, потому что вышла… баба Зита!

– Баба Зита?! – невольно вырвалось у Леси. – Ой, простите! Простите, пожалуйста, я, кажется, вас перепутала с одной… э-э-э милой женщиной…

Леся стыдливо опустила голову, чувствуя на себе удивлённые взгляды сидящих.

Арина тихонько стукнула сестру носком туфель. Впрочем, было поздно. Слова сказаны, но старуха, кажется, виду не подала. Наоборот, она расплылась в широкой улыбке и, подойдя к Лесе совсем близко, почти на ушко шепнула:

– Здесь я Зинаида Никаноровна!

Леся посмотрела на нее взглядом полным раскаяния, а старуха весело подмигнула. И Леся расслабилась: она прощена.

Завтрак продолжился.

Арина мельком подглядывала за бабой Зитой. Ведь про себя она может называть ее, как хочет!

Баба Зита полностью преобразилась.

От образа ополоумевшей старухи не осталось и следа. Правда, вряд ли новый облик говорил о ее уравновешенности. Дух старушенции-чудачки все еще жил в ней, но баба Зита поменяла стиль.

Сегодня на ней не было простыни. Она надела платье и очень красивое.

Её седые длинные волосы стали кричащего оранжево-красного цвета, словно перезревшая морковка; она собрала их в гигантскую очень высокую гулю почти до самого лба, как у балерины!

Редкие ресницы были окрашены тушью в несколько слоев. Они казались такими толстыми и тяжёлыми, что непонятно, как вообще старухе удавалось открывать и закрывать глаза. Щеки баба Зита сильно нарумянила, а губы накрасила ярко-малиновой помадой, причем так усердно, что покрасила заодно и зубы. Это было заметно, когда она улыбалась.

Но Арина заметила большую бородавку – словно жирный клещ присосался, – на подбородке новой бабы Зиты, у прежней ничего такого не было.

Осмотрев меланхоличную кузину с висящими тусклыми волосами, бабу Зиту с малиновыми зубами в новом образе свихнувшейся прима-балерины, давно вышедшей на пенсию, Арине вновь почудилось, что она находится в дурдоме.

Она тихонько хохотнула и взглянула на Лесю. По ее выражению лица поняла, что сестра думает так же.

– А чем занимаются юные особы? – вдруг спросила старуха, остановив взгляд на Арине.

– Э… я студентка…

Баба Зита одобрительно кивнула.

– Александра ещё школьница. – Быстро ответила за Лесю Арина.

– А я очень люблю путешествовать! – громко воскликнула старуха.

«Значит, в Стебле она никогда и не жила, а путешествовала?!» – ахнула про себя Леся.

– Да, чем сейчас мы и займёмся! – сказал дядя. – Девочки, мы отправляемся в лес!

*  *  *

Пробыв неделю в «Фиолетовых кружевах», сёстры заметили очевидный факт:

Полина почти всегда была предоставлена сама себе.

Даже когда родители сидели рядом, устраивали пикники, походы в музеи, выставки, она всегда была отрешенной – в своем выдуманном мирке. Тетка и дядя выманивали ее оттуда всевозможными обещаниями и посулами, Полина, несмотря на ухищрения родителей, не спешила покидать иллюзии. Мать с отцом, словно сильно провинились перед ней, а теперь пытались исправиться.

Арина все больше и больше чувствовала, что они с сестрой здесь лишние.

Даже странная баба Зита относилась к ним намного теплее и приветливее, чем родная тётя. Она всегда шутила, пусть и не смешно, но любое внимание к девочкам, оказавшимся в чужом доме, было очень ценно и приятно.

Сестры почти с первых дней поняли – тётя к ним абсолютно равнодушна.

Они врали в письмах родителям, дабы не встревожить и не испортить приятное впечатление, произведенное богатыми родственниками.

Каждую ночь сестры слышали чьи-то рыдания и настолько привыкли, что удивлялись, если плач и вой слышались позднее обычного. Они не ходили на второй этаж, чтобы подсмотреть за тем, кто осторожно выходит из чулана. Бывало, за целый день они так уставали от различных поездок и развлечений, что спали мертвым сном.