Фиолетовый рассвет

– Эльфрида? Серьёзно, Генри?! – укоризненно взглянула Мэри и тяжело вздыхая, закатила глаза.

– Хватит капризничать! Никто из вас ещё ни разу не вспомнил о бедной старушке! Мы обязательно подарим ей лучший подарок – произнёс Генри тем тоном голоса, которым всегда говорил самые правильные вещи.

– Да она уже умерла у себя в доме. А если нет, то умрёт от шока, когда мы к ней заявимся – Мэри поправила чёрно-белый полосатый шарф.

– Ещё не факт, что она нас впустит. Вы же знаете, какая она странная и всех сторонится! – сказал парень по имени Оливер.

– Эта сморщившаяся изюмина боится новых вещей. Убери её из списка, и мы не будем тратить время – безразличным тоном ответила Мэри.

– А давайте просто заглянем к ней в гости? Дэви сыграет на гитаре. Наше внимание – для неё лучший подарок – тихим голоском предложила милая девочка.

– Идея хорошая – поддержал я, обдумывая, брать гитару сейчас или зайти за ней попозже.

– Есть риск, что может не сработать. Но я полностью поддерживаю Дэвида – решил Генри. – Значит, для начала разберёмся с остальным списком, а под конец заглянем к Эльфриде. Следующий на очереди мистер Андервуд. Ему мы подарим корабль в бутылке, в память о его морских приключениях.

– Я видел такой в лавке в центре города – вспомнил я и направился в нужную сторону.

За мной пошли и все остальные.

На покупки подарков ушла половина дня. Когда мы разнесли их по адресам с поздравлениями, наши ноги отказывались ходить. Но даже несмотря на боль и усталость, Генри не позволял нам забыть про миссис Конли.

Эльфрида жила на самой последней улице, почти возле леса. В той местности стояло несколько домов, заброшенных временем. Лишь один из них всё ещё доживал свой век. И это был дом Эльфриды. Старушку прозвали отшельницей, изгоем общества, потому что она всех боялась и в многолюдных местах бывала весьма редко.

На счёт неё у меня тоже имелась маленькая история. Раньше я иногда заходил к ней в гости, помогал садить саженцы весной, наводил уборку и приносил необходимые продукты из магазина. С течением времени это прекратилось, старые заботы сменились новыми, и я совсем забыл про неё.

Эльфрида знала моего дедушку по маминой линии. В юности, у них была тесная связь. Я думал, Эльфрида и являлась его первой любовью, о которой он несколько раз упоминал в своих рассказах. Однажды я посмел напрямую спросить, что представляла собой эта любовь и он рассказал. Оказалось, он познакомился с ней в лесу и сразу влюбился. Его привлекли её густые локоны русых волос, переливающиеся от лучей солнца. Длинные и опрятные пряди случайно задели его руки и прикосновение было похоже на шёлк.

– А дальше? – нетерпеливо прервал я восторженные описания.

– А дальше она стала казаться очень странной – вздыхал дедушка. – Так сильно любила лес, что пропадала там целыми днями. Но однажды Эльфри что-то увидела и прибежала домой в ужасе.

Дедушка попытался узнать о произошедшем, однако Эльфрида не говорила ничего, кроме: «Он звал меня». После того случая, она стала намного чаще находиться среди секвой, не только днём, но и ночью. Дедушка всё разузнал, только не успел рассказать правду полностью, и я остался в неведении по сей день.

Из нашей кучки подростков наведаться в гости к Эльфриде решились лишь несколько. Среди них были Генри и Мэри – это обрадовало меня. Дома я прихватил гитару, кто-то из ребят купил тортик и печенья, чтобы не идти с пустыми руками. Мы не знали, как примет нас старушка отшельница и жива ли она вообще.

Я неохотно представлял, что мы постучимся в её дверь, но никто не откроет. И тогда мы откроем сами, заставая страшную картину: Эльфрида бы сидела в кресле закоченелая и мерзкая. Повсюду запах зловония, от разлагающегося трупа, а взгляд застывших глаз был бы направлен в пустоту, пока сами глаза пожирали черви.

От этих мыслей меня бросало в дрожь. Я всем нутром надеялся, что когда мы придём, то застанем старушку в полном здравии.

Мы подошли к дому, поглядывая друг на друга, будто кто-то из нас мог знать будущее. Всей нашей оставшейся компании из пяти человек было не по себе от нахождения в забытом людьми месте. Со всех сторон на нас смотрел мрак, а холод пробирал до костей.

– Неужели в старости я тоже буду жить в одиночестве… – прошептал Оливер. Он думал, что шёпот никто не расслышит, но здесь было тихо и все сразу заметили его слова.

– Будешь, если свихнёшься. Как Эльфрида – засмеялась Мэри. Её смех скрасил мрачную обстановку, обволакивающую нас. В весёлом смехе подруги было что-то волнительное. Я знал её с детства, и с точностью мог определить, что она смеялась лишь для того, чтобы не чувствовать страха.

– Стучись ты – решили все единогласно, указывая на Оливера.

– Почему я? – отозвался он, отступая назад.

– Боишься просто постучать в дверь? – подначила Мэри.

– Так возьми и постучись сама, раз такая бесстрашная – сказал Оливер, а Мэри побелела.