Фиолетовый рассвет

Мы поздравляли её с рождеством, усадив на один из диванчиков, и дарили маленькие подарочки в виде заботы и приятных слов. Расспрашивали о жизни, делились своими историями, обсуждали приготовление съеденного торта и помогли убрать за собой посуду. Раньше у нас создавалось впечатление, будто Эльфрида злая и нелюдимая старуха, которая и вовсе не желает ни с кем контактировать. Но теперь, мы поняли: она всего лишь не чувствовала, что в ней кто-то нуждался.

– А сейчас Дэви сыграет вам на гитаре! – радостным голосочком запела милая девочка.

Я достал отполированную красотку из чехла, тронул несколько струн и поймал на себе потупившийся взгляд. Эльфрида прикрыла рот кривыми пальцами. Все уставились на нас двоих, не понимая в чём дело.

– Эта гитара… – зашептала старушка. – Я знаю её! Она принадлежит Томасу. Почему его гитара у тебя, Дэви? Зачем ты её взял?

Миссис Конли ничего не знала… Подростки грустно переглянулись.

Раньше Томас частенько заглядывал к старушке в гости. Он помогал ей с любыми трудностями и развлекал новыми городскими историями. Я брал с него пример и тоже стал помогать Эльфриде. Если так поступал Томас – значит, это правильно.

Затем про старушку все забыли. Отшельница не могла знать произошедших новостей. Да и сейчас, когда мы могли рассказать обо всём, мы не стали.

– Томас дал мне гитару на время – улыбнулся я, неловко отведя взгляд в сторону, пытаясь скрыть выступившие эмоции.

– А сам он где?

Эльфрида всех оглядела.

– Уже столько времени не заходит в гости… а я всё жду, жду… Иногда пеку пироги на его день рождение, но Томас не приходит. Приходится скармливать птицам. Эх, ребята… вы знаете? У него получилось выпустить свой альбом и выехать в большой город с концертом?

Мы все разом поняли, что скрыть правду будет сложно. Особенно тогда, когда у каждого из нас были разные идеи, куда он мог подеваться.

– Он уехал. Отдал гитару мне, а сам купил ту, о которой давно мечтал. Он очень счастлив, недавно звонил и передавал вам привет – мысленно произнёс я, проглотив язык в жизни.

Я так желал воскресить Томаса хотя бы своими выдуманными рассказами, но на моих глазах выступили слёзы. Не говоря ничего, я просто встал и вышел из дома.

Я не мог врать.

Томас больше не полон жизненной энергии и вдохновением для новых песен. Томаса больше нет. Добрые старческие глаза были такими наивными! Я был не в состоянии даже заикнуться.

Остановившись, я понял, что оставил ребят на произвол судьбы. Им теперь самим придётся выкручиваться из этой неловкой ситуации. Хотя язык Мэри Йорк хорошо наточен, чтобы врать без зазрения совести.

Улица была темна. Лишь старый далёкий фонарь напоминал о цивилизации. В нескольких шагах возвышался огромный и величественный лес. Секвойи задевали макушками небеса. Сосны, что росли вместе с ними, казались крошечными. А я совсем, как муравей.

Всё связанное с лесом сводилось для меня к одному – там обитал фиолетовый олень. Не очень-то и хотелось опять сталкиваться с ним в одиночку. Я прислушался к происходящему вокруг, машинально приготовившись к его появлению.

Такой тишины, как в этот момент, я никогда ещё не слышал. Всегда поющий лес был пропитан мёртвым молчанием. Я прошёлся, заприметив возле дома несколько деревянных ящиков, составленных друг на друга. Я запрыгнул на них и поднял голову, чтобы разглядеть звёзды. Но мерцающий свет далёкого фонаря отвлёк меня, и я не смог полноценно увидеть небесную картину. Свет моргнул несколько раз, словно азбукой Морзе оповещая о том, что находиться здесь небезопасно.

Свежий воздух проникал в лёгкие. Мне всегда казалось, будто жизнь не умеет стоять на месте, но в эту секунду время застыло. Фонарь не мерцал, лес молчал в тряпочку, как и я, заворожённо наблюдавший за происходящим.

Чувство паузы улетучилось, стоило деревянной двери открыться и издать протяжный скрип. Кто-то вышел на улицу. Было темно, и я не сразу определил, кому принадлежал силуэт. Он спустился с крыльца, прошёлся вперёд к лесу, хотя я сидел около дома на ящиках. Меня искали и это выглядело немного забавно. Но не тогда, когда силуэт развернулся и злобно устремился ко мне.

– Ты что смылся? Я одна должна выкручиваться? – выругался женский голос.

Среди находящихся неподалёку женщин, я по-настоящему боялся лишь одну. И она сейчас стояла прямо передо мной. Мэри Йорк бывала грубой и неуправляемой, иногда даже могла врезать. Я старался не вызывать в ней данное качество характера, но было уже поздно.

– Я не могу врать. А ты способна, так что не вижу повода для злости – спокойно произнёс я, но желудок скрутило от страха.

– Я сказала миссис Конли, что Томас уехал и больше не собирается возвращаться назад – произнесла Мэри со страшным холодом в голосе, будто её совершенно не беспокоили чужие страдания.

– А она что ответила? – я посмотрел на подругу в ожидании.

– Она огорчена. – Мэри не стала стоять надо мной и залезла на ящики. – Почему ты сбежал?